Амазономания \ Творчество Juchi: Покровитель

[Svetbird]

П О К Р О В И Т Е Л Ь

Автор: JUCHI
[ Публикуется по рекомендации Ники ].

(Synopsis: Гладиатрисы-"фэнтези" сражаются на арене в некоем условном мире. Победительница-триумфатор вспоминает эпизоды последнего выхода на арену против нескольких соперниц).




В дверь постучали – вежливо, но властно. Стоявший по ту сторону не просил дозволения – предупреждал, что сейчас войдет.

- Войдите, - проворчала Зейна, переворачиваясь на живот на своем устланном серебристым мехом ирбиса ложе.
Дверь почти поглотила короткий шелест засова. Затем дверь отворилась.
Ну да, засов был по ту сторону – а чего вы, собственно, ожидали, что дверь в кувикулу гладиатрицы – пусть и лучшей мечницы Империи, пусть и любимицы хозяина, подарившей ему славу и несметные прибыли, но все-таки рабыни – была б оснащена засовом изнутри?

Ланиста вошел в кувикулу уверенным шагом хозяина – каковым и был. Сел, перекинул через плечо толстую черную косу – знак высокого рода, соплеменника победителей и владык империи, запустил толстые волосатые пальцы в лиловую горсть винограда, лежащую в хрустальной вазе на столике.

- Отдыхаешь? Отдыхай пока. Славно поработала, детка. Старику Кавгадыю было очень приятно смотреть на тебя, и не только ему, детка, не только... - отправив щепоть виноградин в рот, сунул ей свободной рукой пачку листов неплохой, почти без желтизны бумаги.

Зейна стремительно схватила листы, села на шкуре, скрестив ноги. Наготы своей она не прятала – уж кто-кто, а хозяин видел ее во всех видах. К тому же она для него не женщина – имущество, ценная собственность. Ну и ритуальный предмет заодно – гладиатура все ж святое дело, служба Бессмертным.
Отчасти поэтому Игры неизменно занимали передовицы любых курантов. Но нынче она попала не куда-нибудь – в сам "Константинопольский Кустод". Центр листа украшал рисунок – фототипия штука маловыразительная, да и мороки с ней немерено – минут по двадцать преешь перед объективом обскуры, пока пластина запечатлеет твой образ. Ну и мгновение вот так ей не схватишь, тут рисовальщик надобен. Хороший в "Кустоде" рисовальщик, бик якши, как ланиста Кавгадый выражается, когда особенно доволен и вспоминает, что принадлежит к одному славному племени с владыками Третьей Империи, с самим Богдо-Гэсэром, да хранит Его Вечное Синее Небо, Юпитер-Сварог-Тэнгри.

Ее рисовальщик изобразил хорошо, даже польстил чуток, пожалуй. Зубы у нее покрупнее, и горбинка на носу заметнее. Но в остальном – звенящая натуга мышц, торчащий сосок на левой, не прикрытой кожаной пластиной груди, даже бешеный блеск глаз как-то передать умудрился. Но против истины все-таки погрешил - когда она заканчивала с Милославой, Бланка еще была жива и даже почти цела. А тут она уже бьется на песке (как сладко скрежетнуло лезвие шпаги по сережке, вдетой в пупок!) рядом с разрубленной почти пополам северянкой Мэйей, на диво мелковатой для этой гиперборейской породы.
Слегка повело голову – это эхом отозвалось Прикосновение Хозяев арены, хранителей Империи. В эти моменты Они и касаются гладиатора, или гладиатрицы – словно холодные пальцы, просочась сквозь плоть и кость, скользят по спинному мозгу мучительной лаской... непередаваемое наслаждение – что рядом с ними объятия подруг, и даже чувство собственного торжества, когда плоть противницы подается под твоим клинком – и то уступает.

Она отложила бумагу, нахмурившись.
- Послушайте, ланиста, а вот я этим боем не довольна. "Одна против трех" – как бы не так! Одна против двух с половиной! Славянка – та да, чего-то стоила, грозная Милослава Волчица, Мила-Потрошила, но даже гиперборейка была – тьфу и растереть. В таком весе ей не следовало выходить в бой с тяжелым оружием. Один раз я до нее дотянулось, и все – потроха на песке. Про белобрысую вообще – это ж полная задница...

- Задница как раз у нее довольно тощенькая... была.. – осклабился Кавгадый.
Зейна сердито фыркнула:
- Не стройте из себя дурака! Кто вообще выпустил на столичную арену такое недоразумение – ну приговорили дуру к мечу, пес с ней, так и надо было это мясо сбыть на какой-нибудь арене поплоше. А так – Хозяевам оскорбление, да и мне позор – ягненка, наверно, прирезать было бы интереснее.

* * * * * * * * * * * * * * * *


Впрочем, это была игра и игра привычная. Ланиста уже который раз приходил лично поздравить любимицу публики и писак с очередным триумфом, а Зейна, как настоящая прима, дулась и капризничала.
На самом же деле последняя победа далась ей огромным трудом... и элементарным везением, без которого не бывает истиной гладиатрицы. Ибо напарниц ей будто бы подобрали с единственным расчетом – на то, чтобы они поскорее погибли, предоставив журнальерам шокирующий материал для первой полосы.
Фракийка Спартакия, хоть и здоровенная, оказалась совсем еще девчонкой. В первые же секунды столкновения она напоролась на двузубец Мэйи, и толстые кожаные штаны не спасли глазастую дебютантку от клыков в оба паха.
Вторая партнерша Зейны, коротко стриженная саксонка Гудрун, по ее команде пыталась прикрыть спину и пару минут справлялась с этой задачей. Что происходило сзади, Зейна понимала только на слух: кажется, Гудрун заехала сапогом под дыхло Бланке, но Милослава своим фирменным секущим ударом перепоясала не слишком резвую уроженку Шварцвальдских дубрав, вынудив плюхнуться ничком в кучу собственных внутренностей.

Тут-то и началось самое неприятное. Ибо, когда остаешься одна против троих, две соперницы из кожи вон лезут, чтобы блокировать твои удары и преодолеть защиту, а третья получает свободу действий и, как правило, норовит зайти сзади. Этой третьей стала узкоглазая курноска Мэйя, и Зейна с ужасом поняла, что паскудный двузубец вот-вот сразит ее в почки или еще ниже, прямо в зад...
И тут ей просто повезло. Машинальный брык ногой назад пришелся Мэйе точнехонько в промежность и от ее захлебывающегося визга гладиатриса чуть не оглохла. Теперь дело пошло по более или менее накатанной колее.
Светлокосая Бланка выводится из игры точным уколом шпаги в правую грудь, повыше соска – бледнеет, шатается...
С Милославой приходится повозиться. Известная по прозвищам Волчица и Потрошила, плечистая славянка сильна, как буйвол и вынослива, как три буйвола. Без устали она размахивает своим массивным мечом, норовя распластать Зейну от плеча до бока. Но однообразие и в драке не полезно. В очередной замах Мила получила опережающий укол шпаги под пряжку боевого ремня. Зейна не отказала себе в маленьком дивертисменте. Она грациозно припала на правое колено с летящим отводом левой руки за спину – а правой дослала клинок глубоко в кишечник оторопевшей Милы. Ее гортанный рев был реакцией на артистическое па Зейны: славянка исхитрилась неуклюже спрыгнуть со шпаги, а силищи ее животной хватило еще на то, чтобы пробежать, согнувшись, почти до самой ложи журнальеров. Только там, вблизи дымных вспышек и мелькания карандашей, она пробороздила песок Арены вздернутым носом.

Ну а Зейне оставалось эффектно довершить триумф. Едва отдышавшаяся от пинка в женский узел, Мэйя пыталась поймать шпагу соперницы своим двузубцем, но он был слишком громоздок для этого, да и было видно по всему, что гиперборейку попадание в святая святых привело в смятение. Девчонка шипела и дергалась, но как-то мелко и неуверенно...
От визгливо-рысиной ярости первых минут боя не осталось и тени. Зейна притворно "открыла" Мэйе грудь – левую, обнаженную...
Затем скользящий уход вправо, выпад – и шпага гладиатрицы, взлетая в обратном движении, рассекает снизу голый живот Мэйи. На какие-то секунды ее кошачьи глаза становятся круглыми, как луна, ротик раскрывается так, что видно обе линии крепеньких желтых зубов... А потом – залепляющий уши рев и склизкий ком кишок, целиком выпавший под ноги гиперборейки. Бланка уже не имела сил сопротивляться. Она лежала на спине, скрестив лодыжки в знак покорности и от локтя приподнявши правую руку. Открытая ладонь – призыв к милосердию... Но увольте, когда и где публика удостаивала им раненую гладиатрицу? Зейне было достаточно беглого взгляда на трибуны – и ее шпага пронзает узловатый, как у сельского мальчишки, пуп тощей блондинки...

* * * * * * * * * * * * * * * *


...Эти картины, движения, звуки – они пролетели в сознании Зейны за то короткое время, пока Кавгадый пожирал кисть ее винограда. Косточек он не выплевывал. Чамкнув последними ягодками, ланиста бесцеремонно сказал:
- А подай-ка мне винца, детка!

Зейна была вынуждена встать с ложа и пойти к зарешеченному оконцу, на подоконнике которого стоял кувшин. Женщина нарочно шла медленно, покачивая бедрами и играя мускулистыми ягодицами – пусть слюной подавится, старый хрыч!
Она протянула бокал из толстого стекла Кавгадыю и присела, нога на ногу, на краешек ложа. Осушив вино одним глотком, ланиста обтер рукавом вислые усы и ухмыльнулся:
- А ты красива…бик якши!
- Ты пришел говорить мне комплименты? И только?
- Конечно, не только. Как ты относишься, Зейна, к частным антрепризам?
- Смотря к каким. Что за публика? Какие правила... Дополнительные условия... И перво-наперво – меркантильные вопросы, Кавгадый! Что ты можешь сказать?
- Я сам – ничего. Все, что касается тебя, адресовано тебе же лично.

Из шелестящих недр халата Кавгадый извлек темно-желтый конверт.
По привычке Зейна перво-наперво провела им перед носом – пахло лотосом и еще чем-то. А когда женщина перевернула конверт, то сердце ее вздрогнуло, дыхание перебилось...
Потому что конверт был скреплен сургучной печатью высокого Покровителя их гладиаторской школы, аталыка-воспитателя юного Богдо-гэсера Гаяка Кубилая Чингисида, высокородного и высокоученого Джуция Буррия Чингисида.


Juchi

[nelson]

Лаконично и динамично