ТУРНИР В ТЕРЕЛЛЕ. Серия первая. Автор Zieg

[veronica]

ТУРНИР В ТЕРЕЛЛЕ

Автор – Zieg
Художественный консультант - Вероника А.

- Туда вот иди, - крестьянин махнул рукой вдоль дороги, - ежели останавливаться не будешь, аккурат через пять-шесть часиков в Терелле окажешься.
Флавия вздохнула, кинула крестьянину обещанную медяшку – одну из последних в кошеле, вяло болтающемся на поясе.
Крестьянин ощерился темно-коричневыми зубами и подмигнул:
- А ты ниче так девка…- нагло сказал он, - и далось тебе это наемничество? Иди ко мне на двор, хозяйкой будешь.
Она посмотрела на крестьянина так, будто тот был весь облеплен грязью скотного двора.
- А что? – продолжал смерд, - у меня две коровки, курочек с десяток, завтрема, вот, хрюшку покупаю, спасибо за твою монетку…
Флавия даже не удостоила его ответом – просто развернулась в указанном направлении и пошла дальше по дороге, поудобнее закинув на плечо копье с прикрепленным к крестовине наконечника мешком. В мешке лежало все состояние Флавии: кусок вяленого мяса, которого хватило бы еще на пару дней, хозяйственный нож, деревянная миска, чистая рубаха и порты, пару кусков ткани, используемых как подстилка и одеяло. И все. Больше там ничего не было. Все остальное имущество – поддоспешник, легкая кольчужка, боевой пояс, перевязь с мечом и кинжалом, треснувший в недавней битве щит, фляга с крышкой-кружкой, небольшая поясная сумка со всякой мелочью типа целебных настоек, невзрачный бело-серый овальный амулетик, да дорожные сапоги – было так или иначе надето на девушку.
***
Еще неделю назад все было по-иному. В компании таких же, как она, солдат удачи, Флавия сражалась в рядах армии одного влиятельного лорда. Каковой лорд, благодаря своей жадности, тупости и лени умудрился проиграть заведомо выигрышную битву, потерять убитыми и ранеными три четверти армии (остальные попросту разбежались, потеряв ориентиры в виде знамен, доставшихся неприятелю) и даже не сумевшему убежать с поля боя – его, раненого стрелой в филейную часть, увел в плен победитель.
Отряд Флавии, стоявший на левом фланге, был, похоже, попросту забыт командиром – им так и не дали никакого приказа, пока на них не обрушился ливень вражеских стрел. Предводителя их компании убило на месте, его помощник растерялся, и Флавии, как одному из самых опытных уцелевших бойцов, несмотря на ее неполные 26, пришлось взять командование на себя. Оценив, что противник переносит обстрел на стоящие сзади них отряды, Флавия приказала наступать – впереди виднелись только уязвимые в ближнем бою лучники противника, стоящие на гребне холма. Но не сумел отряд пробежать и ста шагов (под ливнем стрел, между прочим), как из-за холма появилась окованная латами тяжелая конница врага с пиками наперевес. Храбрые наемники, не дрогнув, продолжили наступление – но кавалеристы противника таранным ударом смяли их, и, даже не останавливаясь, проскакали дальше – практически в открытую брешь в обороне лорда, нанявшего отряд Флавии. Набежавшая вслед за вражеской конницей пехота просто добивала раненых кавалеристами наемников – многие из них получили серьезные ранения от копий, секир и копыт. Флавия чудом осталась абсолютно невредимой, поэтому приняла бой – мастерски орудуя копьём, она сразила трех пехотинцев врага, в четвертом копьё застряло; тогда она выхватила меч и вывела из боя еще пятерых врагов, пока на ее шлем сзади не опустилась шипастая булава, раскалывающая металл. Флавия все же успела, уже теряя сознание, всадить кинжал в горло стоящему впереди противнику – девушку всю забрызгало его кровью. Затем мир вокруг нее просто погас.
Видимо, ее, всю залитую кровью врагов и в треснувшем шлеме, приняли за убитую – во всяком случае, вечером того же дня она очнулась со страшной головной болью, оглянулась вокруг – и увидела поле, усеянное ранеными, умирающими и мертвыми. Несколько солдат или просто вооруженных людей бродили среди этого хаоса тел, отыскивая то ли убитых товарищей – дабы захоронить их – то ли ценности, носимые наемниками с собой даже в бою. Сообразив, что эти мародеры могут принадлежать только армии противника – ведь бой был явно выигран врагом – Флавия предпочла притвориться мертвой: она заметила, что мародеры добивают раненых. Через несколько минут чей-то сапог грубо перевернул ее лицом вверх (Флавия не шелохнулась), и кошель ее оказался тут же срезан умелой рукой.
- Эх, ну и девка была, - услышала она пропитый голос.
- Слышь, - ответил другой, не менее грубый голос, - она еще теплой должна быть, смотри, даже не побелела, может, того, а?
- Я те дам «того»! – произнес первый голос, - не знаешь, что с… мертволюбами бывает? Уносят их такие вот девки с собой, в могилу, вот что!
- Чур меня, - сплюнул мародер, и шаги отдалились в сторону от Флавии.
Боль в голове усилилась, и Флавия с некоторым облегчением потеряла сознание.
Снова очнулась она от того, что кто-то теплым языком вылизывал ей лицо, норовя лизнуть в губы, и обдавая ее частым влажным дыханием с запахом давно не чищенных зубов. Не открывая глаз, она прикинула, как бы лучше сразить этого «мертволюба» - хвала Богам, кинжал был по-прежнему зажат у нее в руке. Стараясь как можно менее выдавать себя, она собралась… и резко, по дуге, опустила кинжал туда, где должна была находиться шея или пространство между лопатками противника. Раздался короткий визг. Флавия разлепила глаза – была уже ночь, но яркая восходящая луна освещала поле боя не хуже, чем днем. Перед ней лежал, высунув язык, мертвый волк – кинжал девушки попал зверю прямо под основание черепа, вмиг отделив позвоночник от головы. Девушка оглянулась вокруг – четвероногие мародеры пришли на смену двуногим, что было уже не так опасно. Из-за недальнего холма слышались пьяные крики и виднелось зарево костров – видимо, противник праздновал победу, разбив лагерь. Ужасно хотелось согреться и что-нибудь выпить, а заодно разогреть затекшие от лежания в одной позе мышцы. Флавия сначала села (не без труда – голова просто раскалывалась), затем встала (волки шарахнулись от нее, видимо, оценив судьбу товарища) и побрела в обратную от холма сторону. Если хоть кто-то из ее соратников выжил, предстояло их найти.
Искать соратников, понятное дело, нужно было в лагере. Основной лагерь наверняка разграблен, но наемники-профессионалы, к каким относился отряд Флавии, всегда отличались осторожностью и строили свой лагерь отдельно – причем очень неприметно для посторонних. Человек, не посвященный в секрет расположения лагеря таких наемников, мог находиться в десяти шагах от него – и не увидел бы ничего, кроме лесного валежника и еловых лап.
Флавия просвистела условным образом, и недальний еловый лапник вдруг отошел в сторону, а из тьмы появился Хровран – такой же наемник, как и она сама. Узнать его, правда, можно было только по седой бороде – остальная голова была замотана тряпками, покрывшимися бурыми пятнами. Даже при лунном свете было заметно, что штаны ветерана также имеют бурые подтеки. Старый воин опирался на сломанную пику, как на посох.
- А… Девочка… - хриплым голосом прокаркал ветеран, - ты тоже уцелела… Нас теперь всего двое осталось – из всей компании.
Флавия подбежала к нему, взяла под руку – Хровран еле держался на ногах – и помогла сесть на поваленный ствол дерева.
- Слушай меня, - сказал воин, - я не доживу до завтрашнего утра. То, что я еще смог встать на ноги – чудо. Я потерял столько крови, что до конца ночи просто замерзну насмерть, помочь мне уже нельзя…
- Не говори так! – воскликнула Флавия, - если надо, я лягу рядом с тобой, чтоб согреть…
- А на следующую ночь? – грустно улыбнулся Хровран, - отсюда я уже никуда не уйду, не смогу просто, у меня четыре раны, минимум одна смертельная… Не трать зря силы, девочка, - Хровран мучительно, с присвистом, прокашлялся, и с минуту восстанавливал дыхание, - послушай меня лучше.
Флавия присела на бревно рядом, взяла ветерана за руку.
- Невдалеке отсюда, - начал Хровран, - есть город, называется Терель или, по-местному, Терелле. Городишко так себе, ты о нем, наверное, и не слышала… Но есть там у меня старый друг – в молодости в одной компании с ним ходили. Только я по молодости монеты на баб да пойло спускал, а он – откладывал, его за это все не иначе, как Сквалыгой кликали, хотя зовут его Глер. Говорили ему, мол, зачем копить – жизнь-то у нашего брата наемника короткая, до старости не скопишь… А он отвечал: я, мол, до старости явно доживу, у меня, мол, амулет особый есть, от мечей, копий да стрел бережет… И действительно, из боев выходил он целым всегда, так, с царапинами только и ушибами… - старый воин покачал головой с отрешенной улыбкой, - и как-то раз он сказал капитану: все, мол, ухожу из компании. Вот, мол, отступные положенные, спасибо за все – и прощайте. А перед уходом в мою палатку зашел. И отдал мне амулет тот. Говорит, тебе, мол, нужнее, ты остаешься… Только, говорит, помни – амулет этот помогает лишь молодым. Как старым себя почувствуешь – все, толку от него не жди, лучше молодому отдай.
Ветеран замолчал, тяжело вздохнул. Повисла тишина – Флавия даже не знала, что и сказать.
- Вот ты думаешь, - продолжил он чуть погодя, - почему я до таких лет дожил, хоть всю жизнь наемником? А потому и дожил, - старик отодвинул ворот испачканной кровью рубахи и показал на невзрачный с виду овальный амулетик, - потому и дожил, что эта штука со мной. Но слишком стар я стал. Не помог мне сегодня амулет, хоть раньше и не из таких передряг вытаскивал. Пора мне его передать молодому, - ветеран снова тяжело вздохнул, потянулся к цепочке, - так что, девочка, твой он теперь. Ты молодая, тебе он еще долго помогать будет.
Амулет серебряно поблескивал в лунном свете, покачиваясь на цепочке, за которую ее держал Хровран. Флавия подставила ладонь, и овал лег в нее – на ощупь он оказался теплым и слегка шершавым, к тому же необычно легким для серебра.
- А почему он… - начала было Флавия.
- …такой легкий? – продолжил за нее ветеран, - так то и сам Глер Сквалыга не знал. Говорил, не из нашего мира штуковина – я так понимаю, колдовская она.
- Благодарю тебя, Хровран, - Флавия встала с бревна и поклонилась ветерану, - но боюсь, не могу я его принять. Дорогой он для меня слишком…
Ветеран рассержено сплюнул.
- Бери, тебе говорю! – напрягши силы, выкрикнул он, - не хочу, чтобы такая вещь досталась мародерам. А достанется, если ты не возьмешь. К тому же тебе он точно пригодится. По тебе вижу, ты – боец, хоть и молода еще совсем. Бери, дурочка, а не то прокляну! – хрипло проговорил ветеран.
Флавия взяла амулет, сжавши его в ладони.
- Надевай, - сказал ветеран.
Флавия последовала его совету – надела недлинную цепочку на шею, и амулет удобно лег в ложбинку между ее высоких грудей. Флавия ожидала, что почувствует что-то необычное – но на самом деле ничего подобного она не ощутила, просто шершавое тепло металла в том месте, где амулет касался кожи.
- Слушай дальше, - продолжил старый воин, хотя темп его речи замедлился, а сам он как-то сгорбился, прижимая руки к животу, - иди в Терель. Сквалыга в свое время хотел купить гладиаторскую школу, денег у него для этого, конечно, не хватало, но зная его хитрожопость – не удивлюсь, если сейчас он уже хозяин такой школы. Найди его. Покажи ему амулет, скажи про меня. Он поможет тебе первое время, а там, глядишь, ты и новую компанию найдешь, а то и свою соберешь… как рассветет, иди на юго-восток. Терель там.
- А как же ты? – спросила Флавия, - я тебя не брошу на произвол судьбы!
- Я уже умираю, - проговорил воин, - мне уже холодно, и от этого холода не согреться. От силы я протяну еще два-три часа. Если не хочешь меня оставлять… - ветеран замолчал.
- Что? – Флавия опустилась на колени перед старым воином, - что мне сделать? Донести тебя до Тереля?
- Нет, - грустно улыбнулся Хровран, - я хочу к богам войны. К тем, кому верно служил всю жизнь. К тем, на чьи жертвенники возложил так много тел… Я хочу умереть от меча. Не откажи старику в последней просьбе…
- Я не смогу… - Флавия опустила глаза.
- Это твоя благодарность? – скривил лицо Хровран, - так ты отвечаешь на последнюю волю старого воина?
Меч Флавии, шурша по коже и металлу, медленно вытекал из ножен…
Уходя из ночного леса, Флавия обернулась назад – погребальный костер уже разгорелся, бросая первые трескучие искры на влажный от предрассветной росы валежник.
***
Ох и наглый же крестьянин! Флавия заметила, что ее рука рефлекторно пытается схватить рукоять меча. Хозяйкой помойного двора, ломаное древко ему в зад…
Дорога – вернее, просто две грязно-бурые колеи от крестьянских возов да вытоптанная копытами и ногами тропинка между ними – вела сквозь лес, старательно огибая болотистые низинки и мощные дубравы, где деревья были в пять-шесть охватов – такие не свалишь, чтобы просто расчистить путь. Пели лесные пичуги, где-то недалеко с треском пробирался сквозь валежник крупный зверь – может, даже медведь. Солнце светило сквозь густую листву деревьев, и лесной поход был сродни приятной прогулке. Только какой-то непонятный звук не давал Флавии расслабиться насладиться приятным путешествием.
Звук шел из глубины леса. В нем явно слышались человеческие, причем женские нотки. Вроде крика о помощи, но заглушенного. Флавия вспомнила легенды крестьян-лесовиков: мол, живут в лесу такие обитатели, которые неосторожных путников приманивают сладкими женскими голосами, а потом ищи-свищи такого путника. Впрочем, чем дальше шла Флавия, тем интенсивнее и отчетливее становился звук. Будто девушка кричит, а ей пытаются зажать рот.
А может, так и есть? И действительно девушка попала в беду? Флавия прислушалась, устанавливая направление на источник звука. Когда ей показалось, что такое направление поймано – она бросилась в лес, выдергивая меч из ножен – в основном для того, чтобы прорубать дорогу в зарослях густого орешника. По мере продвижения Флавии заглушенные крики приближались, что говорило об одном – девушка на правильном пути. Не прошло и трех минут, как она выбежала на небольшую лесную прогалину – и увидела интереснейшую картину.
Первое, что она увидела – нескольких густо заросших бородачей, часть из которых носила кожаные доспехи и зеленые потрепанные плащи, а другая часть – зачем-то активно эти доспехи и плащи снимала. Двое бородачей направились к ней, один из них громко изрек:
- Братья! А вот и еще одна! Готовьте вертела – зажарим еще куропатку!
Как обычно в минуты потенциальной опасности, мысли и реакции Флавии понеслись галопом. Она моментально охватила взглядом полянку – и увидела в самом ее центре скопление бородачей, оживленно галдящих и смотрящих куда-то себе под ноги. Быстро переведя взгляд туда же, Флавия мельком увидела обнаженную женскую, вернее, скорее девичью, ножку – остальное было закрыто ногами разбойников – и ей стало все понятно. Один из бородачей, видимо, сейчас «насаживал на вертел» законную с его точки зрения добычу.
Однако точка зрения Флавии несколько расходилась с точкой зрения лесных разбойников. Меч описал быструю дугу, с ходу полоснув первого подбежавшего разбойника поперек лица. Тот с криком повалился на спину, интенсивно теребя ногами и катаясь по траве. Следующий разбойник с ходу развернулся и бросился было наутек – но подавился криком «Братья! На пом…», когда Флавия точным колющим ударом вогнала ему клинок в незащищенную поясницу.
Разбойники услышали крик товарища и развернулись к новому источнику опасности – но было уже поздно. Флавия, отбросив копье с висящим на нем мешком, бросилась в самую гущу врага, ее клинок разил во все стороны, прокалывая, разрезая и рубя тела разбойников. Некоторые из них попытались наброситься на Флавию с голыми руками – пару таких рук Флавия попросту отрубила, мастерски крутя «восьмерку» и юлой перемещаясь по полянке. Более умные разбойники бросились к сложенному оружию – некоторых из них, особенно тех, кто попытался добежать до оружия со спущенными штанами, девушка зарубила на бегу. Разбойник, застигнутый непосредственно в процессе «насаживания на вертел», получил кинжал между лопаток и теперь глядел в небо стекленеющими глазами.
На ногах осталось лишь четверо разбойников, однако все они успели схватить оружие – двое сжимали в руках древки двуручных топоров, какими обычно пользуются лесорубы, еще один целился во Флавию острием охотничьей рогатины, а четвертый – видимо, главарь разбойников – довольно умело вертел фальчион, которым, конечно, не сильно удобно было фехтовать, но в рубке такой клинок не имел себе равных.
Что интересно, все четверо были без штанов, а главарь, видимо, основательно подошедший к процессу, был и вовсе обнажен полностью, не считая кавалерийских ботфорт, какие обычно носили конные стрелки.
Звуками, царящими на поляне, теперь были стоны раненых разбойников да громкий плач девушки – Флавия успела только заметить, что девушка русоволоса, весьма мила личиком и что ей не больше 17-18 лет.
- Слышь, бешеная, - главарь обратился к Флавии, - ты зачем моих братьев погубила? Мы тебя что – трогали?
Отвечать разбойникам, и вообще пытаться разговаривать с ними – вещь бесполезная и ненужная, это оправдано только в одном случае – для получения информации. В данной ситуации никакой информации Флавии не требовалось – все было предельно ясно. Заметив, что один из «топороносцев» явно обходит ее по дуге сзади, занося топор, Флавия резко прыгнула в сторону ближайшего врага – второго «лесоруба», стрелой распрямляясь в воздухе и выбрасывая вперед руку с клинком. Разбойник не успел отреагировать, да и, похоже, не ожидал, что противник, стоящий за четыре шага, способен дотянуться до него клинком. Меч Флавии впился разбойнику в пах, и тот, завизжав и схватившись за рану, «заплясал» на месте. Флавия, в еще в полете начавшая разворачиваться вращением вбок, приземлилась на выставленную руку, крутанула в ране меч, выворачивая его на себя, и тут же, вскочив на ноги, быстро отвела клинком меч главаря, с ходу впечатав ему подъем обутой в окованный сапог стопы в пах. Главарь с болевым криком «сложился» на земле, а Флавия оказалась между двух врагов – слева к ней приближалось в ударе острие рогатины, справа – бежал, занеся над головой топор, оскалившийся подобно берсерку разбойник. Отпустив меч (тот повис на кожаном ремешке-темляке, обернутом вокруг боевой рукавицы девушки), Флавия, сделав полшага назад-влево, обеими руками схватилась за древко рогатины, и, используя инерцию ее движения, рванула ее вперед и резко вправо от себя – так, что всадила острие прямо в живот почти добежавшего «лесоруба». Тяжелое копье вошло в разбойника всем массивным наконечником, и Флавия попросту отпустила древко, легко уклонившись от неуклюже падающего на нее топора. Оставшийся без оружия разбойник, находящийся слева от девушки, застыл в растерянности – и удар по шее быстро перехваченным мечом завершил и его жизнь, и этот поединок.
Флавия еще раз, для уверенности, с короткого разбега пнула окованным сапогом главаря разбойников – в этот раз в лицо, так, что раздался хруст челюстной кости. На земле остались валяться лишь убитые и раненые разбойники, да плачущая и зажимающая промежность юная девушка, выбравшая для своей прогулки столь неудачное время и место.
Флавия встряхнула меч от крови, вытерла его о плащ убитого врага и вложила его в ножны. Затем она подошла к лежащей девушке, присела рядом с ней на корточки, сняла рукавицу и погладила девушку по волосам. Та резко отдернулась, продолжая плакать. Флавия заметила, что пах и бедра девушки окровавлены, и непонятно откуда почувствовала определенную вину – «надо было быстрее на крик бежать», как сказал ей внутренний голос.
- Тебя как зовут? – спросила Флавия, ища взглядом какую-нибудь подходящую одежду. Простое крестьянское платье девушки лежало тут же, но было видно, что оно порвано пополам.
Девушка вначале не отвечала, а просто продолжала плакать, правда, уже тише, а затем сквозь всхлипы сказала:
- Я Катрин… из селения Меризель… дочь Гвенира-кузнеца…
Флавия тяжело вздохнула.
- А я Флавия, - сказала она, - из… да это неважно, откуда. И тоже дочь кузнеца. Даже двух…
***
Жарко горел костер, трещали и плевались искрами березовые поленья, уложенные кубом. Хорошо, что у разбойников была с собой еда – хлебные лепешки и солонина, иначе пришлось бы доедать остатки вяленого мяса из мешка Флавии, а тратить последний запас еды девушке не хотелось.
- Я так и не поняла, - пиво у разбойников также нашлось, причем отменное, и Флавия сделала глоток, - как ты вообще оказалась в этом лесу, да еще и в такой интересной компании?
Катрин, кутаясь в шерстяной плащ маскировочно-зеленого цвета, снятый с убитого разбойника, начала свой рассказ.
- В общем, ушла я из родной деревни, - она задумчиво теребила пальцами травинку, - ушла искать счастья в город. Город у нас тут один – Терелле. Туда и пошла. По дороге встретила человека, мне так показалось – доброго, попросила его помочь мне до Терелле добраться. Он и привел меня сюда. Вон он валяется – с кишками наружу, спасибо тебе, добрая госпожа.
- Я тебе уже сказала: я Флавия, а не «добрая госпожа», - спокойно, но настойчиво ответила наемница, - то, что у меня меч хороший – на это не смотри, я сама не из знатных. Папаша мой – тот да, знатный кузнец был… Только мать говорила мне по секрету, что не он отец мой настоящий – а барон наш, которого тоже Кузнецом прозвали за то, что он боевой кувалдой своей шлемы врагов в кровавый блин одним ударом превращал.
Катрин слушала, причем, похоже, с искренним интересом селянки к быту «знатных».
- Ты не думай, - продолжала Флавия, - что я тебе по доброте или простоте говорю, чтоб меня госпожой не звала. Я не хочу себе слугу – мне себя-то, извини, кормить нечем, а тут еще лишний рот объявится.
Катрин вздохнула.
- Как скажешь, до… Флавия, - поправилась она.
- Ты сейчас, наверное, в родную деревню пойдешь? – спросила Флавия.
- Ты что! – изумилась Катрин, - мне туда сейчас дороги нет, после… после… - она скривила губки – казалось, вот-вот расплачется.
Флавия подвинулась ближе, нежно охватила ее за плечи.
- Ну все… - тихо сказала она девушке на ушко, - все прошло, ничего страшного не случилось… ты жива…
- Но никому теперь не нужна, - полувздохнула-полувсхлипнула Катрин, - кто ж меня теперь замуж возьмет, после такого-то позора…
- А кто об этом знает, кроме нас двоих? – улыбнулась Флавия, - просто не рассказывай никому, и все нормально будет… А в брачную ночь что-нибудь сообразишь, не ты первая до брака девственность теряешь.
- Но я не хочу быть… как эти… падшие девки…
Флавия снова улыбнулась.
- Слушай, вот ты в Терель шла «счастья искать», - сказала она, - это как?
Катрин немного смутилась.
- Ну… Как… - она пожала плечами, - может, встретила бы кого, кто замуж бы позвал…
- Ага, одного доброго человека уже встретила на большой дороге, - саркастически хмыкнула Флавия, - к тому же, вот кончились бы у тебя мамины пирожки – кстати, как она тебя вообще отпустила? – и что бы ты потом ела? Жила бы в Тереле как?
Катрин косо посмотрела на Флавию.
- А ты никому не скажешь? – заговорщицким тоном поинтересовалась она.
- Никому, - обещала Флавия, - честное наемничье.
Катрин снова вздохнула.
- В общем, мама не знает, что я из дома ушла, - призналась она, - папа тоже. Нас в семье вообще семеро, да мама восьмым брюхата, хоть четвертый десяток ей пошел уж. Поди уследи за всеми… А как бы я в Терелле жила… Ты точно никому не скажешь?
- Да я даже не знаю, где этот ваш Менир… Манир… Мерил… пель находится, вот, - Флавия так и не осилила название родной деревни своей неожиданной спутницы.
- Маризель, - сказала Катрин, - ладно, тебе, моей избавительнице, покажу… Вот, смотри, - с этими словами она полезла в небольшую кожаную сумочку, чудом уцелевшую в недавнем ее приключении, и извлекла на свет бережно сложенную бумажку.
- Да ты и читать умеешь, - восхитилась Флавия.
- У нас при храме школа была, - отмахнулась Катрин, - жрецы говорили, что каждый должен быть сам себе немножечко жрецом, а оттого и читать уметь священные письмена. Смотри, - Катрин бережно развернула бумажку.
Это оказался рекламный листок – такие вывешивали на городских воротах купцы и ремесленники, когда хотели похвалить путникам, входящим в город, свою лавку. Только этот листок был весьма необычного содержания. На нем была изображена женщина в доспехах и при оружии, стоящая в круге, а текст гласил: «Арена Глера Великолепного! Только у нас – воспитанницы женской школы гладиаторов! Бои каждую неделю, в шестой день по вечерам!» и ниже, мелким шрифтом: «вход с детьми запрещен», а еще ниже, но более крупным: «Требуются девушки. Навыки работы оружием приветствуются, но необязательны. Оплата достойная».
Флавия рассмеялась, а затем покачала головой.
- Ты реально хотела записаться в школу гладиаторов? – она снова помотала головой, - да ты хоть представляешь, что это такое? И сражаться-то хоть как-то и хоть чем-то умеешь?
- Так и знала, что ты смеяться будешь, - надулась и отвернулась Катрин, - что такое – представляю. Достойная оплата и шанс встретить того…
- Кого? – саркастически улыбнулась Флавия, - встретить меч кишками?
- Совсем не обязательно, - ответила Катрин, - а вот встретить человека, которому понравлюсь… Представляешь – я, на арене, с мечом, салютую герцогу…
- А потом? – потянулась Флавия, - ну, отсалютуешь, а знаешь, что гладиаторы при салюте говорят?
Катрин пожала плечами.
- Я только один раз на Арене зрителем была, года три назад, как с отцом и братом на ярмарку в Терелле ездила. Они что-то говорят, но я не расслышала, что.
- «Идущие на смерть приветствуют тебя, повелитель», - сказала Флавия, - все слова – не поэтическое преувеличение. Идущие на смерть и есть. Не каждый поединок смертью заканчивается, эдак и гладиаторов не напасешься, а они дорогие из-за дорогой подготовки, но все же смерть на Арене – это нормально и не выбивается из естественного порядка вещей. Это случай из категории «ну, случается». Понимаешь?
- Понимаю, - быстро ответила Катрин, - но готова рисковать. Да и сражаться я умею. И, мне говорили, что врачи там хорошие – гладиаторов чуть не с того света не только вытаскивают, но и снова на арену ставят.
- Я тоже про врачей их знаю, это ты правду слышала, - вздохнула Катрин, - дорогому развлечению – дорогое обслуживание. Такой врач в одиночку стоит, как компания наемников. Ну да ладно, - она улыбнулась, - возможно, судьба на твоей стороне. Это если Глера Великолепного звали когда-то Глером Сквалыгой. Тогда нам по пути, а я тебя в обиду не дам. Правда, копьецо мое и мешочек за это понесешь. И кстати, извини за вопрос, но… хммм…
- Задавай.
- У тебя… хммм… твоя Катрин-младшая не болит? – Флавия показала пальцем, что имеет в виду.
- А сама как думаешь? – ответила Катрин.
- Понимаю, - вздохнула Флавия, - а то я хотела посмотреть на твои боевые навыки… стоит ли с тобой возиться и тащить тебя в этот Терель…
Катрин вскочила на ноги.
- Не болит, - сказала она, - к твоему появлению только два разбойника успели… Третьего ты прямо на мне прикончила.
Флавия пожала плечами и тоже встала на ноги, отряхнув штаны. Оружия вокруг валялось пруд пруди – но это было примитивное оружие вроде шипастых палиц, топоров лесорубов, охотничьих рогатин, простых луков… Только один фальчион главаря чего-то стоил, остальное было просто хламом. Разбойников Флавия до этого стащила в кучу, добив раненых. Катрин не только присутствовала при этом процессе, но и, к удивлению и испугу Флавии, вытащила кинжал из спины насильника и начала в остервенелой истерике колоть и кромсать раненых врагов, особо никуда не целясь – так что лишний раз проверять, не пропустила ли кого, Флавии не пришлось. Но это было около двух часов назад, а теперь Катрин была уже спокойна и флегматична.
Флавия протянула Катрин фальчион:
- Этим пользоваться сумеешь?
Катрин без видимых усилий попробовала порубить мечом ближайшее дерево – щепки и кора разлетались в разные стороны.
- Удар наносишь неверно, - скривилась Флавия, - но это дело поправимое. Силищи в тебе, однако, как в кобылке молодой… Чем бы с тобой пофехтовать…- взгляд Флавии упал на колчан со стрелами, - вот, давай хотя бы ими.
Стрелы оказались на удивление прочными – видимо, были сделаны не из веток, а из тонких цельных стволов местного кустарника-упружника. Флавия сняла с двух стрел наконечники, одну стрелу протянула Катрин:
- Давай пофехтуем, - сказала она, - только чур, в глаза не тыкай, а так везде можешь.
- Ты знаешь, - сказала Катрин, - мы с девками в деревне тоже на палках иногда дрались. Да и с парнями. А еще деревня на деревню. Так вот, с девками всегда было сподручней драться.
- Ну да, у парней-то и силы побольше, и побыстрее они…
- Да нет, - Катрин улыбнулась, - это все так, цветочки, мы парней-то, соседских особенно, частенько обижали. Не в том дело. Когда только девки дерутся, у нас раздеваться было принято.
Флавия похлопала глазами. Хороши у местных селян обычаи, ничего не скажешь…
- А зачем? – спросила она.
- Так телешом сподручнее драться, - улыбнулась Катрин, - одежда не мешает, да и видно, куда сопернице попала – у нее же синяк там вскакивает, не сразу, правда. Опять же, и соперница видит, куда тебе попадает, поэтому, если не ярым боем бьешься – можно и жалеть друг дружку, в одно место дважды не бить.
- Голыми – в смысле вообще голыми, как амазонки, или в трусиках? – поинтересовалась Флавия.
- А про амазонок откуда знаешь? – спросила в ответ Катрин, - они ж рядом с нами живут, граница-то в двадцати верстах от нас.
- Век живи – век учись, - сказала Флавия, - тогда понятно, откуда у вас такие интересные обычаи. Так ты что, голой драться хочешь?
- Я разденусь, - сказала Катрин, - ты – как хочешь.
- Ну тогда и я, - ответила Флавия, - только трусики снимать не буду, если ты не против, а то мне несподручно как-то… Голой я только боролась, и то с парнем своим.
- Да чего ты боишься, нет же тут никого, - улыбнулась Катрин, - давай, скидывай одежу, - с этими словами сама Катрин скинула трофейный плащ, сняла трофейную же блузу (размер одежды главаря подошел Катрин) и стянула сапоги вместе со штанами, оставшись в естественном виде. Флавия только сейчас смогла по достоинству оценить красоту фигуры своей спутницы. Жизнь селянки, полная ежедневной работы, да еще и разбавленная пусть сельскими, но все же воинскими забавами, сказалась на фигуре восемнадцатилетней девушки только положительно. Хоть у Катрин и были широкие плечи и бедра, а животик округло выступал снизу, но талия ее все же дала бы посрамиться многим аристократкам, следящим за соответствием собственной фигуры классическим канонам красоты. Грудь Катрин выступала двумя идеально круглыми холмами, небольшие коричневые соски смотрели прямо вперед. Руки и ноги девушки, привыкшей к тяжелой работе, были налиты мощью мышц – пусть и не атлетически-правильных, как на статуях времен Старой Империи, но все же таких, что Флавия даже тайком позавидовала спутнице («блин, восемнадцать лет девчонке, а даже у меня таких нет»). Повернувшись спиной, Катрин продемонстрировала крупные, но упругие ягодицы. В целом Катрин оказалась крупнее Флавии, только пока наемница была в доспехах, это было незаметно.
Флавия также разделась – только ей пришлось снимать еще и доспехи, в чем помощь Катрин оказалась неоценимой.
- Надеюсь только, что мы перебили всю банду, - сказала Флавия, расстегивая и скидывая стеганый поддоспешник, - я то сейчас мы обе голые будем, а тут дружки этих набегут, - она показала на ближайшие кусты, куда они с Катрин сволокли трупы разбойников.
- Да уж, не хотелось бы, - нервно хихикнула Катрин.
Флавия встала в стойку – одну ногу согнула в колене, другую отставила назад; оружную правую руку согнула перед собой, левую отвела назад. Катрин попыталась повторить ее стойку, но потом плюнула:
- А ну ее! Я и без этих премудростей дерусь неплохо.
- Тогда нападай, - сказала Флавия.
Катрин подпрыгнула к Флавии, занося для удара стрелу – и тут же с вскриком «ай!» отпрыгнула назад – стрела Флавии уперлась ей прямо в пуп после короткого выпада девушки-воина. Селянка схватилась за пуп, растирая его пальчиками.
- Контролируй оружие противника, - сказала наставительно Флавия, - что, тебя так никогда в твоих сельских забавах не ловили?
- Нет, - ответила Катрин, - у нас все больше защищались при ударе, а не сами били.
- Это контратакой называется, - сказала Флавия, - ладно, нападай дальше.
Катрин снова напала – в этот раз она довольно неуклюже сделала выпад, причем направление ее укола можно было рассчитать еще до начала движения. Флавия легко отвела неумелый удар, быстро шагнула вперед-вбок и «сабельным» движением стеганула стрелой по открытому соску партнерши, вызвав у той вскрик боли.
- А ты как хотела? – Флавия похлопала спутницу по плечу, - такие ошибки в бою стоят жизни, так что в учебных поединках за них всегда наказывают очень больно. Катрин морщилась и баюкала грудь ладошкой.
Флавия отошла и снова встала в стойку:
- Нападай! Или желание пропало?
Катрин снова напала – теперь она нанесла удар на уровне головы, а, когда Флавия подняла «оружие» для блока – резко изменила направление движения, устремив стрелу в живот партнерши. Флавия резко отскочила назад.
- Молодец, - в ритм дыхания похвалила она девушку, - продолжай!
Тогда Катрин продолжила атаку – с неширокого замаха она направила стрелу в грудь партнерши, и Флавия была вынуждена отбивать ее, открывая правый бок. Катрин быстро перекинула стрелу влево – и снова атаковала в открытое, как ей показалось, пространство. Но Флавия моментально пригнулась, подныривая под «оружие» партнерши, и, выбросив вперед руку, прижала кончик стрелы к пушистому лобку селянки.
- Ой, - только и сказала Катрин.
- Да уж, «ой», - усмехнулась Флавия, - понятно, что кое-что ты умеешь, но учиться тебе еще и учиться…
Катрин улыбнулась в ответ:
- А разве в школе гладиаторов не этому учат?
***
- Ты Глер Сквалыга?
Седеющий мужчина в кафтане из дорогущего шелка, что везли лишь из-за моря, немедленно встал с кресла, подошел к двери и крепко закрыл ее, а затем задвинул засов.
- Сейчас меня зовут Глер Великолепный, - сказал он, - однако, милая девушка, откуда тебе известно имя моей молодости?
Флавия просто отодвинула ворот рубахи – тусклым серебром блеснул овальный амулет.
Глер подошел ближе, дотронулся до амулета двумя пальцами.
- Эта вещь когда-то принадлежала мне… - он посмотрел в глаза Флавии, - я так понимаю, Хровран передал ее тебе? Неужели почувствовал себя стариком и остепенился?
Флавия вздохнула.
- Он погиб, - тихо сказала она, - три дня назад, в большом сражении. Перед смертью отдал мне амулет, велел найти тебя.
Глер покачал головой:
- В таком возрасте – и все еще наемничал? – он посмотрел куда-то в пол, - жаль человека. Один из немногих честных людей, которых я встречал за всю свою жизнь. Правда, и глупых – знал же, что амулет уже не поможет ему, и все равно…
Глер сел назад в кресло.
- Что ж, теперь ты – его полноправная хозяйка. Помни, что он помогает только молодым, причем сам хозяин определяет, молод ли он или нет, - Глер грустно усмехнулся, - я вот моложе тебя по возрасту был, когда амулет Хроврану отдал. Я просто понял, что наемничество – не мое. Видимо, это был самый первый признак появляющийся у меня мудрости – а мудрость зачастую означает зрелость. Или, во всяком случае, отсутствие молодости.
Флавия слушала рассуждения Глера, но тайком оглядывала его комнату. Видимо, это была не жилая комната, а рабочий кабинет – о чем говорило отсутствие кровати, зато наличие необъятного стола, заваленного письменными принадлежностями. Стены украшали гобелены со сценами гладиаторских боев, на полу был расстелен пушистый ковер, какой обычно вешали на стену, потолочные балки были покрыты причудливой резьбой.
- Впрочем, о чем это я, - опомнился Глер, - как тебя зову, милое дитя?
- Флавия, - ответила девушка.
- Откуда?
- В общем-то, ниоткуда, - грустно усмехнулась наемница, - я скорее изгнанница.
- Просто Флавия – и все? – удивился Глер.
- Иногда меня называют Флавия – Дочь двух кузнецов, - ответила девушка, - долго объяснять, почему.
- Что ж, Флавия, - сказал Глер, - раз ты нашла меня, значит, я тебе зачем-то нужен?
Флавия сложила руки за спиной.
- Хровран сказал, что ты можешь помочь мне первое время. Моя компания погибла в последней битве, новую я пока не подыскала, создать свою – денег нет… А я умею только сражаться. И немножечко – командовать воинами.
Глер улыбнулся:
- Сражаться – это хорошо, - сказал он, - ко мне бойцом пойдешь? Понимаешь, у меня сейчас такая интересная ситуация… Да ты садись вон на кресло, слуга сейчас попить принесет… Так вот, ситуация. Герцог у нас большой любитель пари. Спорит, чертяга, со всеми, кто того желает – своего ранга, конечно. И чаще всего выигрывает, во всяком случае, проигрывать не любит. А ты знаешь, у нас тут приграничье – амазонки рядом. В ваших краях, небось, только сказки о них рассказывают, а у нас они – часть жизни, - он замолчал, ожидая реакции собеседницы.
- Продолжай, мне интересно, - кивнула Флавия.
- Так вот, Великая Принцесса Амазонок, или, как она себя именует, Царица Амазонок, частенько у нас с визитами бывает. У них что – только степь с перелесками да побережье, городов крупных нет, да и, если честно, когда все мужчины в стране на положении рабов, то это росту экономики слабо способствует… Одним серебром и пушниной сыт не будешь. В общем, без внешней торговли амазонкам каюк. А потому с нами они дружат – знают наши рынки и наши торговые возможности. И Принцесса, она… как бы это… лично дружит с нашим герцогом. Несмотря на протесты его жены. Говорят, в покоях герцога эта самая Принцесса герцогиню пару раз поколачивала, - Глер рассмеялся, - но не это важно. А то, что наш дорогой правитель поспорил с Принцессой – мол, я не умаляю достоинств твоих славных дев-воинов, но и у меня есть женщины в селеньях, что не хуже сражаются. А надо знать спесь амазонок: Принцесса аж взбеленилась, когда такое услышала, во всяком случае, у герцога потом неделю фингал под глазом не сходил. И решили они устроить Турнир – который и выявит, у кого же писька дли… в смысле, женщины-воины лучше.
- По каким правилам Турнир? – профессионально поинтересовалась Флавия.
- Амазонки настояли, чтобы бойцы выходили на Арену только нагишом, - усмехнулся Глер, - что доставило немало удовольствия и герцогу, и вообще мужчинам Терелле. Я думаю, герцог и не особо возражал. Правда, оговорил, что с нашей стороны девушки могут выходить и в трусиках, и в тканевых бикини – это для того, чтобы особо стеснительные наши девушки-воины тоже могли участие принять. А после этого герцог ко мне обратился – мол, выручай, Глер, у тебя лучшие девушки-поединщицы в герцогстве, никто кроме тебя, ничего не пожалею, ну и в том же духе. Так я за те полгода, что с момента спора прошли, всю Арену свою и школу заново перестроил на герцогские деньги, девочки у меня теперь по-королевски живут, даже купцам так не снилось. А как выиграем мы Турнир – так вообще… - Глер мечтательно закатил глаза.
- И все-таки, какие же правила? – вывела его из сладкой дремы Флавия, - оружие, кони?
- В общем, несколько видов схваток будет, - зевнул Глер, - первый вид – без оружия. Второй – только с ножами. Третий – с мечами и кинжалами или мечами и щитами. Четвертый – с щитом и коротким копьем или с длинным копьем без щита. Пятый – с любым оружием пешком. Шестой – с любым оружием верхом. Все виды, кроме того, будут парными и массовыми, отряд на отряд. Предусматривается и возможность боев «один против нескольких» - не знаю, какая смертница на такое пойдет, на этом виде вообще амазонки настояли – у них это практикуется и считается неимоверной крутизной. Все бои идут до «очевидной победы» - то есть когда противник не может оказать сопротивления или сдается, бой выигран. Умер противник в бою или нет – это не важно.
- Интересно, - вскинула брови Флавия, - а что, только из твоей школы девушки принимать участи будут с нашей стороны?
- Нет, - сказал Глер, - на кону – честь Терелльского герцогства. Помимо моей, кстати, еще две женские школы в Терелле есть, они тоже своих выставят. А вообще принимать участие могут все желающие. Амазонки, судя по всему, приведут с собой на это мероприятие целую армию бойцов, так что и герцог сейчас принимает заявки от любых желающих женщин, даже от таких, кто и боевого оружия раньше в руках не держал. Хотя идет и довольно много наемниц, и пара-тройка знаменитых фехтовальщиц в первый же день записались. В общем, мои воспитанницы – это, так сказать, костяк, а все остальные – это уж на усмотрение герцога. Жаль, у меня воспитанниц мало…
- Это дело поправимое, - махнула рукой Флавия, - вон, за дверью одна кандидатка ждет. Я рекомендую.
- Ну, раз ты рекомендуешь – тогда она принята, - улыбнулся Глер, - впрочем, что-то мы разговорились… Не хочешь размяться с моими девочками?
***
- Ну а что ты удивляешься? – Глер пожал плечами, - как же им тренироваться, если в бой они пойдут именно так?
Флавия покачала головой.
- Я лучше в трусиках останусь, мне так сподручнее, - сказала она, - да и на арену в Турнире тоже в трусиках выйду, если, конечно, ничего экстраординарного не произойдет.
Перед ними была Арена – вернее, ее закрытый зал, который использовался в дождь и холодный сезон. Пол ее так же, как и пол Большой, открытой Арены, был усеян мелким сухим песком, хорошо впитывающим кровь. Сейчас на арене шел тренировочный процесс – с дюжину обнаженных девочек сражались деревянными мечами и копьями с наконечниками из намотанной тряпки. Стук и грохот тренировочного «оружия» сопровождался вскриками бойцов.
Флавия нашла взглядом Катрин. Селянка не сражалась, а о чем-то оживленно беседовала с высокой мускулистой блондинкой, держащей в руках ярко-красное копейное древко без наконечника. Этим древком она пользовалась, как указкой.
- Это – лучшая наставница в моей школе, - Глер заметил взгляд Флавии, - у нее через месяц любая неумеха сражается, как ветеран. Пойдем к ней, я тебя представлю.
Они подошли.
- Знакомьтесь: Флавия – это Мира. Мира – это Флавия. Флавия – моя, можно сказать, бывшая коллега. В смысле наемница. Мира – лучшая наставница, какую я знаю.
- Приятно узнать тебя, Флавия, - наставница протянула руку, - из какой компании?
- Приятно узнать тебя, Мира, - Флавия пожала протянутую руку, - но моей компании больше нет. Уже три дня как.
- Прости, не знала, - пожала плечами Мира, - теперь о деле: не желаешь ли показать свое искусство боя?
Флавия улыбнулась:
- Желаю. Ты сама сразишься со мной?
Мира улыбнулась в ответ:
- Сразиться со мной – честь, - сказала она, - извини, но я пока плохо тебя знаю. Покажи себя на моих девочках – тогда и посмотрим, буду ли я с тобой биться. Машика, Юлена, Симира – ко мне!
- Чем мне их победить? – томно потянулась Флавия.
- Любым учебным оружием, на твой выбор, - махнула рукой Мира, - только сильно друг дружку не калечьте, Турнир уж скоро…
Флавия подошла к стойке с учебным оружием. Выбор был довольно богат – деревянные мечи разнообразных форм и размеров, разной длины копья, от дротика до пики, щиты всевозможных конфигураций… После недолгого раздумья Флавия взяла в одну руку небольшое ухватистое копьецо, а в другую – средней длины меч, чей деревянный клинок сужался на острие.
- Мне победить девочек всех сразу или по одной? – спросила Флавия.
- Попробуй хотя бы по одной, - кошкой улыбнулась Мира, - если что – девочек еще позвать можно.
Тренировочный процесс вокруг если не остановился, то во всяком случае стал менее интенсивен – нечасто в школу приходили такие девушки, которых следовало тестировать втроем. Девочки с интересом воззрились на происходящее.
Первой против Флавии вышла Симира – стройная загорелая девушка, чьи темные волосы волнами падали ниже плеч. Флавия отметила, что, несмотря на молодость девушки – на вид ей было не больше 17 – грудь у Симиры была не по возрасту крупной, несмотря на тонкую талию и не очень широкие бедра. Симира вооружилась мечом и щитом.
Флавия взяла меч в левую руку, а копье – в правую, положив его на локоть.
- Начинайте! – скомандовала Мира.
Флавия прыгнула вперед, отводя мечом контратакующий клинок Симиры, и ударила тряпочным наконечником копья на уровне головы девушки. Та задрала щит вверх, защищая голову – и тут же босая стопа Флавии с силой впечаталась в низ живота соперницы, сминая пальцами кишки, а пяткой – пузырь юной девушки. Та вскрикнула и упала на попу, инстинктивно откинув назади в стороны руки – и тут же была поражена копьем наемницы сверху в левую грудь. Тряпичный наконечник вмял мягкую плоть груди Симиры до самых ребер, вызвав у той еще один болевой вскрик. Выпуская из правой руки меч, она схватилась за грудь – и тут же освободившийся меч Флавии устремился в незащищенный пупок юной гладиаторши. Наемница остановила удар, уже когда наконечник коснулся кожи в глубине пупочной ямочки.
- Ты побеждена, - улыбнулась Флавия партнерше и протянула ей руку, помогая встать. В знак того, что бой был лишь «понарошку», Флавия обняла Симиру и поцеловала ее в обиженно-надутые губки, - ничего, у тебя все еще впереди, девочка.
Следующей испытать силы наемницы вышла Машика – крупная, ладно сбитая девушка. Она чем-то напоминала Флавии медведицу – такая же большая, с сильными плечами и руками, далеко не тонкими бедрами и широким тазом. Живот Машики явно носил следы любви к потреблению местного пива. Для боя силачка выбрала длинный двуручный меч – в ее руках он смотрелся хворостинкой.
Пользуясь превосходством в совокупной длине оружия и рук, Машика, лишь прозвучал сигнал к началу боя, нанесла рубящий удар по широкой дуге наискось – если бы этот удар попал в цель, Флавия была бы нокаутирована. Наемница успела подставить меч в блоке, и удар клинка Машики попал возле крестовины – Флавии показалось, что на нее рухнула крепостная башня. Кулак сразу онемел, отказываясь держать рукоять меча, а сама наемница с трудом удержалась от падения на песок.
Меч Машики теперь взлетал для нового удара – по сути, Флавии нечем было его блокировать: если удар будет нанесен с той же мощью, что и первый, он просто сомнет оборону наемницы, выбив меч из ее пальцев, и, продолжив движение, непременно закончит бой ее, Флавии, поражением. Время, как обычно в минуты опасности для Флавии, начало замедляться… и наемница бросилась в контратаку. Вместо того, чтобы попытаться блокировать меч соперницы, она подпрыгнула в упор к ней в тот момент, когда мощная девушка уже начала удар – и этот удар пропал втуне. Флавия попыталась провести подножку – поставив свою ногу за ногу соперницы, она быстро обвила свободной рукой плечо толстушки, а рукой с копьем – толкнула ее в другое плечо. С таким же успехом она могла толкнуть и скалу.
Зато Машика вышла из этой ситуации весьма просто: она толкнула наемницу мощным животом вперед. Получилось, что Флавия сделала подножку сама себе – она распласталась на спине, раскинув руки в стороны. Машика с боевым криком широко, из-за спины, размахнулась мечом, зажатым в двух руках – Флавия отчетливо представила, как этот меч с огромной скоростью и титанической силой опускается на нее, травмируя вдоль тела от груди до самого женского устья. Медленно-медленно Машика распрямляла руки и опускала плечи, взметая вверх клинок, и Флавия успела откатиться чуть вбок – ровно настолько, чтобы меч соперницы взбил своим ударом фонтан песка в том месте, где только что лежала наемница. Не теряя драгоценных мгновений замедленного времени, Флавия резко послала тряпичный наконечник копья в голову немного наклонившейся соперницы – и попала между ухом и виском девушки. Та вскрикнула неожиданно высоко и замотала головой – Флавия вложила в удар довольно много силы. После этого наемница, видя, что Машика несколько растерялась, ударила копьем плашмя сбоку колена девушки – и толстушка завалилась на эту ногу. Флавия резко, рывком, вскочила на ноги – и, схватив копье двумя руками, будто при охоте на вепря, с силой «всадила» его тряпочным наконечником в солнечное сплетение соперницы, между больших грудей, попав точно на выдохе. Машика зашлась мучительным кашлем, падая на четвереньки, а Флавия, подобрав отпущенный для удара меч, приставила его к горлу соперницы, встав немного сзади от нее. Машика только мотала головой и кашляла, держась одной рукой между грудей.
- Ну, здесь явно победа Флавии, - сказал Глер, - давай, теперь, Юлена, покажи, на что способна…
Флавия чмокнула побежденную соперницу, встававшую с четверенек на колени, в щечку и повернулась к новой гладиаторше.
Юлена еще тогда, когда ее позвала Мира, удивила Флавию – девчонке было на вид не больше 16, хотя глаза выдавали ее несколько более старший возраст. Хвостик пшеничных волос торчал почти вверх, придавая лицу девушки-гладиатора немного наивный вид. Грациозная, можно даже сказать, хрупкая фигурка Юлены как-то не соответствовала представлению Флавии о гладиаторах. Небольшие грудь и попа, плавные формы, никаких выдающихся мускулов – Юлену скорее можно было принять за танцовщицу, нежели за бойца. Вооружилась девушка двумя короткими мечами с сужающимися к острию клинками.
- Девочка, а тебе стоит драться против меня? – поинтересовалась Флавия, - я ведь по привычке могу и не успеть задержать удар – больно будет.
Юлена лишь улыбнулась.
- Девочка, а ты-то не боишься, что я и сама тебе больно сделаю? – звонким голоском спросила она, - во всяком случае, удар можешь не задерживать. Я не буду. Наверное, - она хитро улыбнулась.
Бой начался. Флавия послала копье в грудь сопернице и тут же – меч в ее низок, не давая уклониться от копья назад. Юлена с легкостью истинной танцовщицы развела клинками в стороны, отводя оба удара и делая одновременно шаг вперед – так, что оружные руки Флавии оказались в положении «крест-накрест» перед ее корпусом. При этом парное оружие Юлены оказалось ближе к корпусу наемницы, чем ее собственное оружие – чем юркая девушка тотчас же воспользовалась, всадив один из деревянных мечей под ребра, а второй – точно в почку соперницы. Флавия взвыла не своим голосом и отпрыгнула на шаг назад – только для того, чтобы точеная ножка Юлены врезалась пальчиками ей в верх трусиков. Флавия от неожиданной боли немного согнулась и сдвинула коленки, запоздало прикрывая руками лобок.
- Ха! – задорно сказала Юлена, - классическая ошибка наемников – они защищают уязвимое место не до того, как им туда ударили, а после!
Флавия лишь кусала губы от боли и унижения – надо же, такая сопливка поймала ее, опытного бойца, на такой мелочи! Юлена же продолжила атаку – воспользовавшись полусогнутой позой соперницы, она послала оба меча снизу вверх, направив их деревянные острия в нагие соски наемницы. Впрочем, Флавия на этот раз отреагировала молниеносно – ее копье плашмя прошло перед корпусом, сбивая руки соперницы вбок. Флавия толкнула копье дальше – и Юлене нужен был минимум еще один миг, чтобы восстановить равновесие. За этот миг наемница успела вывести на атакующую позицию меч – и, когда Юлена развернулась для новой атаки, острие меча Флавии практически уперлось ей точно в клитор.
- Ай! – вскрикнула гладиаторша, хотя Флавия не вкладывала в свое движение силы, ведь травмировать спарринг-партнершу в ее планы не входило.
Личико Юлены на глазах поменялось – теперь выражение превосходства сменилось беспомощностью и растерянностью.
- Пожалуйста, - пролепетала гладиаторша, - не надо…
- Ты же просила не сдерживать удар, - напомнила Флавия.
Юлена только закусила губку, а по щеке ее устремилась вниз слезинка.
- Ну как? – улыбнулась Флавия, - я победила?
Юлена кивнула головой, не отрывая взгляда расширившихся глаз от деревянного острия, несильно надавливающего ей на нежнейшее местечко.
- Вот и ладушки, - Флавия опустила оружие, обняла немного дрожащую соперницу и поцеловала ее в краешек губ.
Присутствовавшие зрители громко обсуждали три подряд победы Флавии.
- Знаешь, - сказала Мира, обняв наемницу за плечо, - я действительно впечатлена. Как ты, наверное, догадалась, я хотела проверить твой уровень. Симира – почти новичок, Машика – воин, каких довольно много, а вот Юлена… Не смотри, что выглядит, как фрейлина-малолетка – на самом деле очень серьезный противник. Мы ее поэтому «сюрпризом» зовем. В настоящих боях, когда она на Арену выходит, ее соперница или соперник с облегчением вздыхает – мол, легкая добыча, - а она ни разу не проиграла.
Флавия улыбнулась:
- Понятно, что не проиграла! – сказала она, - проигравший гладиатор – в большинстве случаев мертвый гладиатор, разве не так?
Мира рассмеялась, похлопала наемницу по лопатке:
- Тебе кто такое сказал? – весело поинтересовалась она, - ты не знаешь, сколько стоит подготовить гладиатора? Видишь ли, я за бесплатно не работаю, а еще самих девочек надо кормить-одевать-спать укладывать, помещения строить, ну и так далее… Если бы почти каждый поединок заканчивался смертью гладиатора, школы бы разорились. Смерть на Арене – это несчастный случай. Гладиаторские игры – это все-таки спорт, хоть и самый опасный из всех.
- Я еще слышала, у вас доктора хорошие.
- Правильно слышала, - подтвердила Мира, - меня с того света два раза доставали. Первый раз – копье в кишечник, второй раз – открытая рана черепа.
- Оба ранения смертельны…
- Верно. Копье в кишечник – само по себе не смертельно, но чревато перитонитом. Это когда, извини, говно из кишечника наружу через рану выходит и в кровь попадает. Не самое эстетичное зрелище, кстати, поэтому в день боя гладиаторы не завтракают, а если бой вечером – то и вообще не едят. А перитонит – это, считай, испорченная кровь, за пару-тройку дней отправишься к предкам в гости. Меня доктора наши вовремя промыли, чем-то смазали и зашили – смотри, шрам остался – я три месяца с постели не вставала, потом год не сражалась – повернуться больно было, а сейчас снова прыгаю, как видишь. Правда, пить разную дрянь приходится, но это лучше, чем пить в Чертогах Праотцов, - Мира хохотнула.
Флавия покачала головой.
- А с открытой раной черепа как?
- Топором, - ответила тренерша, - тоже эстетичного мало. Я тогда, правда, сознание сразу потеряла, больно не было, как при ранении в живот. Очнулась через неделю – голова вся забинтована, половину себя не чувствую – думала, все, паралич. Нет, доктора спасли – даже дыру в черепе заделали деревянной вставкой на смоле, и как-то смогли кожу на этом месте восстановить, даже волосы там растут, как обычно. Так что если услышишь в школе «Дубовая башка» - это про меня говорят. Я, правда, после этой раны в боях больше не участвую, не рискую… Молодым теперь опыт передаю. Так что не боись – пока ты в нашей школе, даже смертельное ранение вполне поправимо.
- Нет, ну кто-то же у вас погиб, наверное, за все время…
Мира вздохнула.
- Да… Гибнут бойцы на каждых играх. Минимум по одному бойцу мы теряем – но это из более чем полусотни. Только гибнут не от ран, а сразу – когда одним ударом в царство мертвых посылают. Копье в печень, мечом по горлу, болевой шок от раны… Тут ни один доктор не поможет, некромант только, - Мира грустно улыбнулась, - но такие приемы, неофициально, конечно, гладиаторы стараются не применять. Если только вражда между школами или на личном уровне…
- А часто Турниры проводятся? – поинтересовалась Флавия.
- Обычно – раз в месяц, да еще на большие праздники, плюс на ярмарки и на всяческие коронации, тезоименинства знатных и так далее. В Терелле три женские и восемь мужских гладиаторских школ, город-то не маленький. Гладиаторские игры – любимая забава многих знатных господ, да и герцога нашего, дай Боги ему здоровья. Я слышала даже, Терелле называют столицей гладиаторских игр – хотя в королевском городе, Кронебурге, арена побольше нашей будет, да и школ там с три десятка. Но и сам Кронебург – как пять наших Терелле, там, говорят, чуть ни четыре миллиона жителей.
Флавия покачала головой:
- А кроме гладиаторов, на арену кто-нибудь выходит?
- А как же! – вскинула руку Мира, - преступники, приговоренные к смерти, например. Что им просто так погибать, когда из этого можно зрелище устроить? Некоторые гладиаторы натренированы как палачи – они умеют доставлять жертве максимальное «удовольствие» перед смертью. Обычно это имеет хороший воспитательный эффект для зрителей – после таких «боев» преступность падает в разы. Еще с животными бои устраиваются… Со стороны это очень опасным выглядит, а на самом деле – это просто отдых для гладиаторов, животных-то никто сражаться не учил. Ну и частные разборки тоже на Арене происходят – вроде как это не дуэль, которые у нас запрещены, а игра на потеху публики. Правда, такие игры обычно как раз и заканчиваются смертью одного из участников – если счеты серьезные друг к другу были.
- Ты вроде говорила, сама хочешь со мной попробовать, - сказала Флавия, - заслужила ли я такую честь?
- Заслужила, - ответила Мира, - только я шлем надену, по понятной тебе причине. С оружием хочешь или как?
- За тобой выбор.
- Тогда без, - сказала тренерша, - тело против тела, умение против умения…
***
Посмотреть на этот поединок собрались все воспитанницы школы, которые были на месте – без малого сорок девушек. Флавия, надевшая для этого боя свои неизменные шелковые трусики (вообще это были одни из ее двух трусиков – все остальное осталось в лагере наемников, нести кучу барахла было себе дороже), сейчас разминалась в центре арены, растягивая связки и похлопывая себя по бедрам, чтобы вызвать приток крови. Мира же вышла обнаженной – только на голове у нее красовался боевой стальной шлем на толстом подшлемнике. Шлем закрывал череп, оставляя лицо открытым.
- Начнем? – спросила она.
- Начнем! – ответила Флавия и тут же брыкнула ногой в живот тренерше. Та ускользнула от удара вбок, перехватывая ногу Флавии – но наемница кувырком разорвала дистанцию, и захват Миры не удался.
Партнерши снова стояли друг напротив друга. Теперь в атаку ринулась Мира – длинными сильными руками она попыталась сокрушить грудь наемницы. Флавия отразила два удара, третий попал в цель – правый сосок девушки взорвался болью. Вскрикнув, Флавия отскочила назад – и тут же, согнувшись пополам и хватаясь за живот, рухнула на песок: вслед за ее отскоком последовал удар ноги Миры, нанесенный с подшагом и разворотом. Флавия, переворачиваясь, начала вставать, однако Мира, по-футбольному размахнувшись ногой, нанесла еще один удар – под низ живота наемницы. Флавия издала вопль боли, хватаясь за отбитый низ живота – а Мира прыгнула, приземлившись попой на середину спины партнерши, лицом к ее ногам. Руки Флавии вбило в и без того пострадавший живот – наемница теперь просто зашлась в болевом крике.
Мира, продолжая сидеть на спине партнерши, поставила обе ноги между бедрами Флавии, а затем развела ноги наемницы в стороны своими ногами. Флавия не сопротивлялась – только пыталась вырвать руки из-под своего живота. Мира просунула ладонь под ткань трусиков Флавии, нащупала анус…
- Неееет! – закричала Флавия, понявшая, что может сейчас произойти, - не надооо!
- Сдаешься? – Мира слегка раздвинула пальчиками небольшие упругие ягодички наемницы.
- Да, - едва слышно ответила та.
- Не слышу! – пальчик тренерши лег на анус девушки.
- Сдаюсь, - громко сказала Флавия.
Тренерша встала с нее, подала руку, помогая встать.
- Я думала, ты не сдашься, - сказала она, обнимая и целуя в губки Флавию, - что ж ты так?
Флавия с укоризной смотрела на нее.
- Ты предложила мне затруднительный выбор между честью и честью, - вздохнула она, - честью воина и честью женщины. Ты считаешь это нормальным?
Мира взъерошила ее волосы.
- На Арене – нормально. Я понимаю, ты привыкла служить Богам Войны, но здесь – не война. Здесь служат Богам Удовольствия… Удовольствия зрителей. А они в восторге от таких приемов. Я думала, ты в курсе этого – раз так интересно победила Юлену.
- В схватке с Юленой – это было спонтанное решение, - сказала Флавия, - если бы я знала о том, что приемы на половые органы разрешены – я бы сражалась немного по-другому.
- Не только разрешены, но и всячески одобряются публикой, - усмехнулась Мира, - амазонки, кстати, их тоже применяют – но у них они брутальней и направлены на эффективность, а не эффектность. Амазонки вообще считают себя «настоящими женщинами», противопоставляя себя не-амазонским женщинам – мол, те «изнежились до того, что утратили право называться женщиной», как одна моя знакомая амазонка выдала. Поэтому приемы на промежность амазонки без стеснения и сантиментов по отношению к нам применять будут – с их точки зрения, это очень даже оправданно, все равно, мол, «они не настоящие женщины».
Флавия покачала головой.
- Они же должны понимать, что и мы в таком случае имеем полное право на подобные приемы? – спросила она.
- Скорее всего, понимают и готовы к этому, - ответила тренерша, - благословение Богов с нами, конечно, но при этом боевой опыт – с ними.
Флавия вопросительно посмотрела на тренершу:
- Что ты имеешь в виду? – спросила она.
Мира жестом пригласила наемницу на скамейку, стоящую у бортика арены, и присела сама. Затем она сняла шлем, стащила подшлемник, поправила рукой волосы. Флавия приготовилась слушать, сев рядом. Девушки на арене продолжили тренировку, воздух снова наполнился деревянным стуком тренировочного оружия и вскриками гладиаторш.
- Понимаешь, - начала тренерша, - главная сила амазонок – это, как ни странно, их лекари, вернее, целительницы. Уж на что наши, гладиаторские, врачи хороши – но целительницы амазонок давно превзошли в мастерстве даже их. Ты думаешь, почему амазонки в бой голыми ходят? – спросила Мира.
- Они вроде понтуются, - ответила Флавия, - я слышала, это просто способ показать свое презрение к врагу и его возможностям – мол, мы вас не боимся, даже без доспехов и одежды в бой идем… Еще я слышала, молодняк у них вроде как носит доспехи.
- Это только часть правды, - улыбнулась тренерша, - действительно, амазонки любят показывать свое презрение к врагу, и их нагота – часть этой показухи. Но есть и еще несколько моментов. Во-первых, нагишом легче сражаться – быстрее двигаешься и меньше устаешь. Пока доспешный воин размахивается – амазонка уже наносит удар, причем с неожиданного направления – ей-то доспехи не мешают крутиться, как угодно. Во-вторых, большую часть воинов у не-амазонок кто составляет? Правильно, мужчины. В бою против амазонок многие мужчины, как бы это выразиться… во-первых, сильно отвлекаются созерцанием того, что выставлено им на обозрение – поэтому, кстати, амазонки любят носить в бою украшения, подчеркивающие их достоинства – а во-вторых, нормальный мужчина инстинктивно будет сдерживать удар, наносимый женщине, тем более обнаженной. Амазонка же будет бить в полную силу, получая таким образом преимущество. А теперь о лекарях, то есть в-третьих. Понятно, что без доспехов так или иначе получишь в бою больше повреждений, чем в доспехах. Поэтому лекарь – самая востребованная и уважаемая в амазонском обществе фигура. Говорят, нет такой раны, которую амазонка-целительница не способна заживить за день, и за месяц вернуть бойца в строй. Я в это верю, потому что видела амазонок-ветеранов – они к тридцати годам почти все ветераны – полностью покрытых шрамами. Выжить после таких ранений нереально – а эти не только живут, но и сражаются, причем весьма неплохо.
- Интересно, а амазонки и в гражданской жизни голыми ходят? – поинтересовалась Флавия.
- Нет, конечно, - отмахнулась Мира, - так и смёрзнуться недолго. Нагота – это у них больше для боя, хотя вообще они наготу считают естественной. Бой, впрочем, тоже естественное для них состояние. Обычно они ходят в яркой одежде по сезону, многие из них любят меха – в их степях и перелесках много пушного зверья. Обожают побрякушки из серебра и золота, причем часто пирсингуются, иногда в неожиданных местах. Сама посуди – блестящие золотыми серьгами половые губки должны привлекать внимание мужчины, не давая ему сосредоточиться на бое. Кстати, в холодное время амазонки не воюют, вернее, не нападают – сидят по своим городам и поселкам и греются.
- У них и города есть? – удивилась наемница.
- Ага, целых три, - зевнула тренерша, - столица, называется Скардения, расположена на единственной посреди всех их земель возвышенности – абсолютно неприступная крепость. С другой стороны этой возвышенности стоит город Неми – собственно, просто очень большой поселок вокруг серебряных шахт. На побережье единственный их крупный порт – Блавила, через который, собственно, они торгуют с Заморьем. А в основном у них не города, а укрепленные поселки – вроде обычного феода, только без замка, весь поселок как бы и есть замок.
- Отчего так?
- Да у них политическое устройство почти как у варваров, чем амазонки гордятся со страшной силой. Мы, мол, сохранили истинное положение человечества – изначальный матриархат. У них основная ячейка государства – клан, который с их языка переводится скорее как «стая». У них вообще тотемная зверюшка – волк, а в волчьей стае, как известно, матриархат. Принцесса амазонок называет себя Царицей амазонок или Волчьей Царицей.
- Слушай, а может, они правы в чем-то? – Флавия отчего-то вспомнила лесных разбойников, - может, мужчины и должны занимать подчиненное положение… Ты никогда не думала переметнуться к амазонкам?
Мира звонко рассмеялась.
- Ну ты даешь… - она мотала головой, пытаясь остановить смех, - не советую тебе так поступать. Амазонки – общество довольно закрытое, в клан хрен кого постороннего впустят. Между кланами особой дружбы нет, только для войны с общими врагами объединяются… Вообще некоторые кланы более-менее в добрососедских отношениях, но некоторые – откровенно грызутся за территории, власть, ресурсы… Самая первая Волчья Царица, Андрокла, сумела объединить разрозненные кланы в единое государство, более-менее внедрить хоть какие-то общие законы и призвать отдельных глав кланов к порядку, вернее, к подчинению ей. Сейчас, кстати, правит ее праправнучка, Антония. Так вот, есть у них такая категория – изгои. Это преступницы, которых выгнали из клана. При встрече двух незнакомых амазонок обе обязаны представиться и назвать свой клан. Клан не назван – удар мечом или копьем, «не наша».

[veronica]

Собственно, все чужаки женского пола для амазонок – на уровне тех же изгоев. Поэтому не советую к ним на земли заходить.
- Так что же, изгои долго не живут?
- Зависит от их умения сражаться. Большинство изгоев стараются как можно быстрее уйти с земель амазонок и стать наемницами вроде тебя.
- Никогда не встречала наемниц-амазонок, - Флавия пожала плечами, - хотя и слышала о таких.
- Не странно, что слышала, но странно, что не встречала, - сказала Мира, - хотя они все больше на юг нанимаются, там теплее, круглый год воевать можно.
Флавия почесала нос.
- А мужчины к ним не бегут? – с улыбкой спросила она.
- Если только в добровольное рабство, - ответила тренерша, - любой мужчина – раб с точки зрения амазонки. Или добыча. Некоторые мужчины – сексуальные рабы, некоторые – рабы на рудниках, большинство – рабы-строители и рабы-гребцы. Амазонки, кстати, кое-где используют странные механизмы – например, подъемные машины, доставляющие воду в горные поселки и вынимающие руду из шахт – так вот, эти механизмы приводятся в действие рабами-мужчинами. Ах да, есть еще рабы-инженеры, они эти самые механизмы проектируют, и рабы-мастеровые – производят большинство необходимых амазонкам вещей.
- Видимо, у них иногда возникают проблемы с рабами… - заметила Флавия.
- Две проблемы, если быть более точной, - ответила Мира, - убыль рабов и восстания рабов. Обе проблемы амазонки решают одним и тем же методом – военным. Новых рабов захватывают в набегах, восстания топят в крови.
- Слушай, - Флавия недоуменно пожала плечами, - они что, и собственных сыновей… на шахты и за весла?
- Нет, - сказала Мира, - собственные сыновья амазонок – обычно привилегированные рабы: домашняя прислуга, мастеровые, инженеры, всякие казначеи и душеприказчики… но все равно рабы. Таков их закон. А на шахты и за весла – это пленные, которых амазонки захватывают более чем достаточно в набегах на соседей. На нас они, кстати, не нападают – мирный договор между Герцогом и Принцессой, но вот наши южные соседи – слабые и раздробленные ландмарки, графства и отдельные владения баронов – это постоянный поставщик рабов амазонкам. Кстати, говорят, что в дальних южный странах вожди племен продают своих подданных амазонкам – верится с трудом. Там, говорят, даже кожа у людей другого цвета, вроде как черная, да и лицом на людей они не очень-то…
- Видела одного такого наемника, - Флавия подняла палец, - на человека похож, но лицо… да, не такое, как у нас, это факт.
- Много дивного на свете, - пожала плечами Мира, - что ты еще хочешь узнать?
- Да я все о своем, о наемничьем, - улыбнулась Флавия, - так что, амазонки вообще не носят никаких доспехов в бою? Или все же молодняк что-то носит?
- Сложный вопрос, - сказала Мира, - вообще-то в разных кланах по-разному. Есть кланы, где девственницы должны носить в бою кожаные трусики. Есть кланы, где рожавшая женщина не должна вообще ничего носить в бою. Обычно единственный доспех амазонки – это перчатка на правой руке, вернее, на оружной руке. Сама же знаешь, что при фехтовании это самое уязвимое место. Так вот, в некоторых кланах специально изготавливают мечи с особой гардой, полностью закрывающей кисть – это позволяет не носить перчатку, то есть говорить, что сражаешься вообще без доспехов. Естественно, лучницы тоже используют доспех – вернее, просто широкий обруч на запястье, чтоб тетивой вены не разбило. А молодняк… Иногда молодые, еще не очень опытные и неуверенные в себе амазонки, носят сплошные или ламинарные металлические наручи и поножи. Бояться переломов именно этих, «боевых» костей. Но амазонка, научившаяся уверенно отражать удары противника, таких железяк уже не носит – ей дороже скорость. Вообще единственная одежда, которую может себе позволить любая амазонка в бою – это, собственно, не одежда, а обувь, и то считается, что лучше без нее. Кстати, у амазонок обычно очень большие щиты – некоторые называют их «дверками» - но они применяются в основном как мера против стрел, хотя некоторые амазонки умудряются и фехтовать с ними. Другой амазонский щит – в виде полумесяца, используется лучницами. Самый маленький щит – кулачный – используют очень умелые фехтовальщицы амазонок, таким щитом можно и бить, и парировать удар, и даже сломать клинок противника.
- Получается, что амазонки имеют преимущества в предстоящем турнире? – пожала плечами Флавия, - они же привыкли голыми сражаться, в отличие от наших…
- Наши тоже, - перебила Мира, - в нашей школе голые бои – обычное дело, очень уж их публика жалует. Правда, у амазонок опыта изначально побольше, но мы это дело исправляем усиленными темпами. Вот бы нам где найти девочек, которые уже умеют голыми драться – я бы их до ума быстро довела…
Флавия задумалась.
- Ты знаешь, возможно, у нас есть один выход…
***
- Как, говоришь, деревенька-то зовется? – Глер держал в руках карту и грифель.
- Меризель, - Катрин восстанавливала дыхание после тренировочного боя, - Меризель, добрый господин. Два дня пути на юго-восток от Терелле.
- И много там у вас девок-то, что голыми дерутся? – Глер вопросительно поднял бровь.
- Да все, - улыбнулась юная гладиаторша, - все девки деревни, то есть все, кто не замужем, да и некоторые замужние тож.
Глер уважительно закивал.
- А… сколько у вас там девок? – спросил он.
- Десятка три, - пожала плечами Катрин, - мож, побольше малость. Да, еще в соседних-то деревнях у девок забава та же, и в каждой народу не меньше.
Глер повернулся к Мире.
- В общем, так, - сказал он, - до Турнира есть еще три месяца. Оставь пока пост на Мирошку, без тебя как-нибудь потренирует пару дней, сама бери Флавию и езжай в этот Мери… как его там, набери всех, кого сможешь. Вернее, выбери из них с пару десятков хоть как-то умеющих сражаться, и привези сюда. Возьмешь на это дело… ладно, фунт серебром хватит?
- Простите, - сказала Флавия, - Глер, здесь лучше будет не фунт серебром, а мешок медяков. Для крестьян это более убедительно, да и сэкономим.
Глер почесал затылок.
- Так… Берете мешок медяков и фунт серебром, - сказал он, - можете поить всю деревенскую округу, угрожать, упрашивать, требовать, льстить, кидаться деньгами, звать замуж – делать что угодно, но чтоб через неделю максимум у меня в школе было два десятка новых учениц минимум. Понятно?
Глер снова повернулся к Катрин:
- А кто у вас лордом?
- Так герцогские мы, - ответила бывшая селянка, - нет у нас меньшего лорда, чем герцог.
- Он у вас что, напрямую правит? – улыбнулся Глер.
- Старосту поставил, - пожала плечами Катрин, - Гарвуса Лысого.
Хозяин школы повернулся к Мире:
- Грамоту от герцога я выправлю сегодня, - сказал он, - так что отправляетесь завтра на рассвете.
***
- Здесь, наверное, охота хорошая, - Мира специально немного придерживала коня, любуясь лесом, подступившим к дороге со всех сторон, - зверья пушного небось…
- Это точно, - хмыкнула Флавия, - я как в Терель ехала, по дороге зверья набила достаточно, - и наемница рассказала историю спасения Катрин.
Некоторое время небольшой отряд – Флавия, Мира, два охранника и две вьючные лошадки с припасами – двигались молча. Флавия любовалась новыми, выправленными на деньги Глера доспехами – в отполированных наручах она отражалась, как в зеркале, глаза от солнца защищал козырек щегольского шлема с металлическим гребнем, приятно позвякивали кольца новенького, только что из кузницы, бахтерца. Расшитый золотом поддоспешник синего заморского шелка, наличие кучи блестящих на солнце побрякушек на конской сбруе, да и сам конь, нетерпеливо гарцевавший и пофыркивающий на такой медленной с его точки зрения скорости – все это должно было придать Флавии, да и всему отряду, снаряженному примерно так же, веса в глазах селян.
- Хоть бы нам не встретились такие же «зверьки», - сказала Мира, нарушив молчание, - в тот раз тебе повезло, что они не были к бою готовы.
Отряд меж тем подъезжал к точке назначения – за дальними деревьями мелькнули бревенчатые постройки, слышался лай собак и изредка доносилось коровье мычание. Через некоторое время отряд был на въезде в поселок, зажавшийся на поле между лесом и неширокой рекой.
- Что за селение? – спросила Флавия крестьянина, направлявшегося мимо них в сторону леса.
- Маризель, добрая госпожа, - ответил он, - герцога Терелле владение.
Флавия кивнула, бросила крестьянину медную монетку – надо было повысить свой авторитет среди них, и снова спросила:
- А старосту вашего как увидеть?
- Да возле храма дом его, вот как прямо ехать, а после вниз свернуть, - бодро ответил смерд, явно обрадовавшийся монетке.
- Держи еще, - Мира кинула крестьянину еще медяк, и селянин ловко поймал его на лету, кланяясь щедрым «благородным воинам».
Всадники медленно двинулись дальше по улице.
- Ну и кто с ним говорить будет? – поинтересовалась Мира.
- Я, наверное, - ответила Флавия, - если у тебя, конечно, опыта переговоров не больше.
- Нет, - сказала тренерша, - ты наемник, к подобным торгам привычна, ты и общайся.
Флавия согласно кивнула.
Домик старосты оказался самым большим в поселке – деревянный сруб второго этажа стоял на кирпичном, обмазанном глиной, первом этаже. Храмик, стоящий рядом, был и ростом пониже, и сложен пожиже.
Мира подъехала к воротам и постучала противовесом меча в створку.
- Кто там? – поинтересовались из-за задернутой занавески.
- Грамота от герцога, - отозвалась Флавия, - открывай!
- Печать покажите, - снова раздалось из-за занавеси.
Флавия достала из седельной сумы грамоту, перевязанную шелковым шнуром с огромной, больше ладони, печатью герцога, и подняла ее над головой – так, чтоб было видно из окон. В доме что-то громко зашуршало, и через минуту дубовые створки ворот открылись. Во дворе стоял и улыбался во все оставшиеся зубы лоснящийся от жира лысый мужчина лет пятидесяти, одетый в красный парчовый кафтан. По сторонам от него двумя шеренгами стояли шестеро амбалов с длинными палками – не то дворовая челядь, не то почетный караул, а может, и гарнизон деревни.
- Въезжайте, гости дорогие, - лысый толстяк поклонился, сделав приглашающий жест, - проходите в дом, уважаемые…
Флавия и Мира слезли с коней, которых челядь под уздцы отвела на конюшню. Вслед за ними слез один из охранников, а другой остался в седле – рядом с поклажей.
Девушки и охранник прошли в дом – вслед за хозяином. Замыкали процессию двое бойцов из «почетного караула». Пройдя просторные чистые сени, пол которых был покрыт красной дорожкой, они попали в широкую комнату о пяти окнах – судя по убранству, зал приемов старосты.
- Что угодно добрым госпожам? – толстяк расплылся в улыбке, присаживаясь на кресло и предлагая гостьям соседние.
Мира взглянула на Флавию – мол, давай.
- Добрым госпожам угодно передать тебе эту грамоту, почтенный…
- Гарвус, - быстро сказал толстяк, кивнув, - Гарвус я кличусь, добрые госпожи.
- Почтенный Гарвус, - продолжила Флавия, - а заодно обсудить дело, требующее отсутствия посторонних.
Толстяк махнул рукой своим охранникам, те удалились.
- И того, с арбалетом, из-за портьеры тоже выгони, - сказала Мира, указывая на портьеру.
Лицо Гарвуса приобрело такой же оттенок, как и его кафтан, и он крикнул своему человеку выйти из-за портьеры и удалиться. Как ни странно, в руке человека действительно был арбалет, правда, незаряженный.
- Не доверяем герцогу в лице его печати? – поинтересовалась Мира, - мне рассказать ему об этом инциденте?
- Нет-нет, что вы… - Гарвус не знал, куда деть собственные руки, - мой человек просто чинил арбалет, он всегда это делает именно в этом месте…
- Ладно, проплыли, - сказала Флавия, - мы к тебе с делом. Скажи, правда ли, что девки твоей и соседних деревень устраивают друг с дружкой бои, причем без одежды?
Гарвус не знал, куда и деться. Кроится ли в этом вопросе подвох? Что нужно этим богато одетым женщинам с печатью герцога? Он затравленно смотрел то на Флавию, то на Миру, и, видимо, решил, что лгать нет смысла:
- Правда, - выдохнул он, - но это никак не во вред герцогу… Не смертным же боем они бьются, а так, до синяков токмо… Опять же, сильнее они от этого становятся, что герцогу нашему, храни его Боги, только на пользу – здоровые крестьянки родят здоровое потомство… Друг дружку не калечат, так, поколотят токмо и все… Темный же народишко, нет у него забав иных… Да и амазонки рядом совсем, дев смущают игрищами своими…
- Да ты не бойся, - улыбнулась Флавия, - мы не виним тебя в этом. Ты нам вот что скажи: а много ли девок у тебя этим балуется?
- Да, почитай, все, - пожал плечами Гарвус, - лет четырнадцать кому уже есть – туда же, уже в драку голыми лезут. Срам, ей-богу… И, главное, даже замуж как выйдут – все равно туда же, в драки, пока муж не образумит. Зато девки у нас – ого-го, крепкие, как кобылки…
- Ты читать умеешь? – спросила Флавия.
- Умею, а как же, - ответил староста.
- Тогда прочитай, - она протянула ему герцогскую грамоту.
Он осторожно срезал печать, возвращая ее с поклоном Флавии, и развернул сверток. Быстро водя пальцем по строкам, староста бубнил что-то про себя – видимо, читать мог только так. Лицо его во время чтения из красного превращалось в бледное.
- Помилуйте, - он закончил читать, и рука с грамотой опустилась ему на колени, - добрые госпожи, помилуйте! – повторил он, - не губите… Не могу я всех девок отдать – да еще на погибель верную на Арене… У меня ж не сильно много их, крестьян-то, но как-то надо им и жениться, и детей заводить, а вы всех девок… - он чуть не плакал, хватаясь за сердце.
- Не у тебя «крестьян немного», - передразнила его Флавия, - а у герцога, это его крестьяне. Это во-первых. А во-вторых, нам всех твоих девок и не надо. Только так, чуток. С десяток. Потом в другие села поедем, что рядом стоят.
Гарвус бегал глазами туда-сюда, видимо, очень быстро соображая.
- Да так себе девки-то у нас, вряд ли десяток хороших наберете, - жалостно произнес он, - вот у соседей – то дааа, то девки – как раз для Арены! И сильны, и сиськи – вооо! – он показал на себе. Получалось, что размером груди пейзанки из соседних деревень соперничают с собственными коровами.
Флавия усмехнулась. Мира обратилась к охраннику:
- Любезный, принеси маленький мешочек из поклажи.
Охранник козырнул и удалился.
- Знаешь что, уважаемый, - Флавия поигрывала печатью герцога, - если не поможешь герцогу своему, то есть ему в нашем лице, мы несомненно сообщим ему о твоем решении. А если поможешь…
Вошел охранник, и отдал в руки Мире увесистый мешочек. Мира развязала тесемки, и на ладонь ее лег серебряный круг монетки с профилем короля.
- А если поможешь – десять серебряшек твои, - продолжила Флавия, - ну как, есть над чем подумать?
Гарвус смотрел то на Флавию, то на блестящую в ладони Миры серебряшку. Тренерша, заметив его взгляд, кинула монету ему. Староста поймал ее на лету, стал рассматривать, вертя в пальцах…
- Хорошо, но они не навечно в школе гладиаторов останутся? – спросил он, - к холодам дома будут? Вы ведь поймите, многие из них – на выданье, а тех, кто замужем, вряд ли мужья отпустят… Не детей же четырнадцатилетних вы для Арены забирать будете!
- Ну ясно, не детей, - развела руками Флавия, - ты вот что: давай через часик чтоб… ну, хотя бы на лугу возле речки… Собери, короче, там всех девок, что телешом дерутся, а мы уж выберем.
- А собирать-то как? – спросил староста, - тоже телешом?
- А можно? – спросила в ответ Флавия.
Староста подумал.
- Нет, вряд ли, - сказал он, - лучше пусть на месте раздеваются, там и купаленка подходящая есть… И ведь как-то парней надо оттуда убрать – а то набегут зыреть ведь, олухи!
- Своих мордоворотов для этого используй, - посоветовала Флавия, - в общем, через час на лугу. И чтоб посторонних – ну, родителей этих девок, к примеру, - не было там. Усек?
***
Через час на «герцогские смотрины», как официально объявил староста, начали сходиться первые девушки поселка. Хитрый Гарвус сказал, что набирают девушек в челядь герцога – работать в замке Терелле по хозяйству. Против такой работы никто, в общем, не был особо против. Флавия и Мира, по словам Гарвуса – две экономки герцога.
Когда девушек набралось три с половиной десятка, Гарвус сказал Флавии:
- Всё, это все. Больше нет, остальные либо еще дети, либо у них самих уже дети.
Флавия осмотрела девушек, выстроившихся неровной шеренгой и пересмеивающихся. Все они были одеты в похожие серо-коричневые сельские платьица из домотканого полотна, независимо от возраста или замужнего/незамужнего статуса. Замужних можно было отличить только по прическе – они строго носили одну косу.
- Ну, беременных я звать не стал, - шепотом сказал Флавии староста, - так что это – все.
Флавия прокашлялась.
- Так… Кто умеет драться, есть такие?
Девушки молча переглядывались и пересмеивались, а потом одна, видимо, самая бойкая, сказала:
- Ну есть!
Наемница посмотрела на говорившую. Высокая – выше нее самой, немного полноватая, грудастая девушка с простым, но красивым лицом. Взгляд лукавый, немного надменный.
- Хорошо дерешься? – спросила ее Флавия.
- А ты попробовать хочешь, добрая госпожа? – с ноткой вызова ответила девушка.
- Сможешь поймать то, что я тебе кину? – улыбнулась Флавия.
Девушка немного смутилась.
- Отчего нет? – сказала чуть погодя она, - кидай.
Флавия размахнулась из-за спины и кинула селянке медную монетку – та с легкостью ее поймала.
- А еще есть желающие? – спросила Флавия.
Желающих резко прибавилось – вернее, все вдруг стали желающими.
Флавия расплылась в улыбке сытой кошкой. Она развязала мешок с медной мелочью, зачерпнула монеты горстью…
- В общем, так, - сказала она, - по горсти монет плачу каждой из вас, кто согласится с моим предложением. Предложение такое: сейчас мы устроим маленькое состязание. Те из вас, кто выйдут победительницами – поедут со мной в Терель, в гладиаторскую школу, и выйдут на Арену драться за честь Герцога. Такие сразу получат от меня три горсти монет – да еще по десять монет в Терельской школе, да еще серебром за выходы на Арену! Есть желающие?
- Есть! Есть! – раздались выкрики со всех сторон строя.
- Но у меня условие, - сказала Флавия, - здесь драться будете нагишом.
- А на Арене? – спросила бойкая толстушка.
- Как получится, - неопределенно отмахнулась наемница, - так что раздевайтесь и готовьтесь к бою!
Из тридцати пяти девушек только три отказались участвовать: одной было всего четырнадцать, вторая стеснялась присутствия мужчин, третья не хотела ехать в Терель. Остальные сейчас активно раздевались, скидывая одежду прямо на траву луга.
- Уважаемый, ты, в принципе, можешь идти, - сказала Флавия старосте, - а то вдруг мужья да старшие братья потом к тебе претензии какие предъявят – мол, наших жен и сестер голыми зрел…
- А то они не знают, что я их голыми зрел, - отмахнулся Гарвус, - у нас село, добрая госпожа. Здесь все друг у друга на виду. Голые девки, как и голые мужики – это нормально у нас.
- А на палках драться или как? – подбежала к Флавии молоденькая девушка, - а то мы голяком-то привычны биться, но больше на палках…
- Где ж вы их сейчас возьмете-то? – спросила Флавия.
- Так колышки в реку воткнуты, - с улыбкой ответила девушка, - на колышках сети стоят.
Флавия посмотрела на реку – действительно, из воды во множестве торчали гладко струганные шесты, достаточно крепкие, чтобы не сломаться от удара, и достаточно гибкие и мягкие, чтобы не нанести серьезных повреждений.
- Берите, - махнула рукой она, - на палках биться будете…
Тридцать две девушки были разделены на четыре команды – по восемь в команде. Команды построились, вернее, собрались кучками на прибрежном лугу, уже с палками – и бой по сигналу Флавии начался.
Тридцать два розовых тела сошлись на импровизированном поле боя, наполняя воздух криками, визгами и деревянным стуком палок. Девушки что было силы дубасили друг дружку, причем не только палками, но и руками, ногами, некоторые даже кусались… Флавия и Мира наблюдали за ходом боя и выбирали потенциальных гладиаторш.
Вот та девушка, что спрашивала насчет палок – невысокая, стройная голубоглазая блондинка с курносым носиком и длинными волнистыми волосами. Флавии до боя казалось, что улыбка не сходит с ее лица – но сейчас личико девушки было по-настоящему бесстрастным, превратившись в неподвижную маску. Девочка ловко ныряла между соперниц, раздавая короткие сильные тычки обеими концами палки – и соперницы, особенно получив под дых или прямо в пуп, останавливались или сразу, хватаясь за отбитые местечки, валились на землю, под ноги сражавшимся. Вот толстушка, что заговорила с Флавией первой – с молодецким уханьем работает шестом, как простой дубиной, соперницы просто разлетаются от нее, крича от боли и приглаживая ладошками наливающиеся синяки, а некоторые – просто падают без сознания, издавая только тихие стоны. Вот замужняя, судя по косе, девушка, ловко, будто специально этому обучалась, скользит по лугу, «выбрасывая» гибкую палку сабельным ударом, со звонким шлепком врезающимся в розовую нагую кожу соперниц – и то одна, то другая девушка теряют сознание от боли в груди, пораженной точным хлещущим движением. Вот высокая длинноногая блондинка с волосами хвостиком работает палкой для защиты, а бьет преимущественно ногами, поражая низ живота соперниц, а затем их, уже согнувшихся, валит на траву ударом локтя между лопаток. Вот коротко остриженная – весьма смело для этих мест! – брюнеточка орудует шестом как рычагом для заломов, отправляя соперниц плакать от боли на траве. Вот миниатюрная, но атлетичная рыжулька хватает соперниц за волосы и изо всех сил бьет ногой в живот или пах до тех пор, пока соперница не свалится на колени или набок.
Через три-четыре минуты боя большинство девушек валялись на траве – кто плакал в голос, зажимая отбитые местечки, кто лежал без сознания, кто сидел, тряся головой… На ногах осталась дюжина девочек, причем из разных команд.
- Стоп! – громко крикнула Флавия, - достаточно. Все, кто стоит на ногах – подойдите ко мне.
Каждой подошедшей девушке Флавия действительно отсыпала три пригоршни меди. Девушки поумнее догадались захватить с собой платья – туда и сложили монеты, остальные девушки отложили деньги в сторону, а затем побежали за одеждой. Подруги приводили в чувство, поднимали и успокаивали проигравших – хвала Богам, серьезных травм ни у кого из них не оказалось.
Отсыпав по горсти монет каждой проигравшей – они же согласились на условия Флавии! – наемница сказала им:
- Теперь идите по домам, и о случившемся – ни-ни. Мол, просто, как обычно, решили подраться, и не больше того. Уяснили?
Проигравшие девочки одевались и медленно расходились, обсуждая между собой произошедшее. Победительницы – двенадцать разных внешне, но одинаково улыбающихся девушек – уже оделись, и теперь стояли неподалеку от Флавии, ожидая указаний. Флавия обратила на них внимание:
- Мы сейчас в соседний поселок съездим, а вы пока идите по домам и вещи соберите, если никто, конечно, не передумал на Арену идти, - сказала наемница, - мы завтра с утра или сегодня вечером заедем за вами, и отправимся все в Терель. Вопросы есть у кого-нибудь?
Замужняя молодая женщина – единственная среди победительниц и та самая, что ловко использовала сабельную технику – спросила:
- А оружие с собой брать или в школе выдадут? А то вот в ополчение когда шли, то…
- В школе выдадут, - ответила Флавия, - с собой возьмите только еды на дорогу, да шмотки, в каких в город выйти не стыдно.
Девушки пошли по дороге в село, а Флавия обратилась к Гарвусу:
- У вас что – женщин в ополчение призывают?
- Не всех, - ответил Гарвус, - только тех, кто захотел мужа в ополчение сопровождать. Им просто не мешают воевать вместе с ним, но жалование не платят и оружием не обеспечивают. Такие жены, правда, потом говорят с гордостью: мол, нас призвал Герцог – и мы встали под знамена. Вот и Дженка тоже понтуется периодически – мол, две кампании за плечами.
- Ясно, - покачала головой Флавия, - ладно, нам надо бы в округе вашей еще девушек поднабрать. Есть рядом деревни-то еще?
- Есть, - сказал староста, - через реку перейдете, две версты прямо – через поле, там лесок будет, его обогнете, тропинка вас к Рероне выведет. Сельцо поменьше нашего, но девки там тоже есть, и тоже голыми дерутся. Оттуда если свернете на восход, краем леса проедете верст пять – Фронвира будет, тоже деревня поменьше нашей. А оттуда на север верст с десяток – Вилоре, совсем маленькая деревенька, просто большой хутор. Да, и я слышал разговор о десяти серебряшках…
***
Староста Рероны, села, раскинувшегося по краю леска, оказался куда более покладистым, чем Гарвус. Лишь увидев печать герцога, он тут же спросил:
- Где будете смотреть девок?
Флавия и Мира переглянулись.
- Лучше на опушке леса – там сейчас народу нет совсем, мужики все в дальнем поле работают, - посоветовал сразу же староста.
- Такое впечатление, будто ты от них избавиться желаешь, - Флавия пожала плечами, - отчего ты это вдруг?
Староста горько усмехнулся.
- Одна беда с ними, - он махнул рукой, - лучше присядьте, я расскажу.
Женщины присели, и староста начал рассказ.
- В общем, года полтора назад забрела к нам девушка, - староста раскурил трубку, - амазонка, но беглая. Вроде как их преступница. Мы спрашиваем: что за вина на тебе, что тебя выгнали? Она отвечает: только в том вина, что жить хочется. Девка-то работящая, охотница, вот у нас и прижилась. Одно время нарадоваться на нее не могли – крепче любого парня добычу приносила, бывало, целого лося на себе притащит… Совсем почти нашей было стала, даже женить ее хотели – а она ни в какую. Парня ей нашел – красавца, да умного, да из семьи богатой, а она – нет, мол, не люблю я парней, я токмо с девками могу. У них, амазонок, это нормально, я знаю, но у нас… И ладно бы только говорила – так она мне кучу девок совратила. И смех, и грех – вроде как и наказывать ее не за что, но ведь и девок-то портит. Парни ее одно время побить пытались – сами потом побитые ходили. А девки ее наслушаются да с ней налижутся – и тоже туда же: мол, не хотим с парнями… так у меня и крестьян скоро не останется, коль они плодиться не будут. А она, знай свое: я, мол, свой клан соберу да на родину поведу, мстить «за свой позор», как она сказала. Девки у нас и до нее голяком дрались – а тут еще она их поднаучила, да чуть не каждый день драки голые затевает – так что спасу мне от нее и ее подружек нет. Заберите их, а?
Мира слушала с открытым ртом, Флавия боялась поверить своей удаче… Живая амазонка-изгнанница, подготовившая команду девочек, готовых драться обнаженными! Такой шанс выпадает очень даже нечасто – Боги явно благословили поход Флавии. Наемница спросила старосту:
- Зовут-то ее как, амазонку вашу?
- Литой кличут, - ответил он, затянувшись трубкой.
- А что, все деревенские девки за ней пошли?
- Да нет, - пожал плечами староста, - с десяток где-то, но это из двадцати всего. Считай, половина девок деревни.
- А как бы нам с ней поговорить? – сказала Флавия, - ты, как я понимаю, не против, если мы их у тебя заберем?
Староста улыбнулся:
- Да я не только не против, я еще и … Хотите, зерна мешок дам? Или коровку?
Женщины рассмеялись.
- Что ты, уважаемый, - наемница полезла в кошель, - вот, возьми лучше пару серебряшек – тебе в хозяйстве пригодятся. И давай, чтоб через полчаса мы эту амазонку, желательно вместе с ее бандой, на полянке увидели.
- Это мы сделаем, - подмигнул староста.
И действительно, через полчаса взору Миры и Флавии, расположившихся на поляне, предстали одиннадцать девушек. Большинство из них были одеты, мягко говоря, странно для крестьянок: короткие набедренные повязки да топики из домотканнного полотна, хотя две носили обычные крестьянские платья. А вот одна из девушек – довольно высокая, не старше двадцати двух, атлетичная, с гривой иссиня-черных волос, рассыпающихся по плечам – та вообще щеголяла в замшевом топике и совсем коротеньких замшевых же кюлотах. Все девушки носили кавалерийские ботинки – с высоким голенищем и каблуком под стремя.
- Вы, что ли, от герцога местного, благослови его Боги? – поинтересовалась одетая в замшу девушка, поигрывая охотничьим копьем.
- А ты, что ли, Лита? – поинтересовалась в ответ Флавия.
- Ну я, - гордо ответила амазонка, - Лита из стаи Литы Вороноволосой.
- Не слышала я о такой стае, - усмехнулась Мира, - а в ваших стаях я разбираюсь.
- Оттого не слышала, чужачка, что наша сила больше нашей славы, - задрав нос, изрекла Лита, - может, хочешь испытать эту силу, дабы не говорить затем, что не слышала о нас?
- А со мной не побоишься сразиться? – вступила Флавия, - а то, смотрю я, понтов много, а не вижу, что это за сила такая неведомая за ними стоит.
Лита только фыркунула:
- Я буду биться обнаженной, - будто выплюнула она, - причем завалю тебя не боевым оружием, а охотничьим копьем, - с этими словами она начала стаскивать с себя топик, обнажив весьма немаленькие груди с гордо торчащими вперед сосками.
Мира шепнула на ушко наемнице:
- Теперь ставь условия – эта гордячка на все согласится.
Флавия стянула шлем и подшлемник:
- Да и я, пожалуй, до трусиков разденусь, - сказала она, - и сражаться буду…- она огляделась по сторонам, взгляд ее упал на нетолстую сломанную оглоблю, - вот этим дрыном.
Лита скривилась в улыбке:
- Трусики, - хохотнула она, - правильно говорят, чужачки – не настоящие женщины. Боишься открыть свое женское естество? Голыми мы приносим жизнь, голыми должны и отнимать ее! Верно, боишься ты показать свою сестрёночку настоящей женщине, которой есть, чем гордится!
- Слышь, «настоящая женщина», - сказала Мира, - ты хоть раз принесла жизнь? Вообще с мальчиком хоть раз у тебя было, а?
Лицо Литы аж перекосило злобой:
- Не смей так говорить, чужачка! Что ты вообще знаешь о настоящих женщинах! Нет, я пока не принесла жизнь, зато отняла уже не одну! И сейчас – клянусь своим именем – я отниму еще одну – твоей не в меру спесивой подружки!
Флавия ничего не сказала – только сняла с себя все, включая и трусики.
- Именем, значит, клянешься, - сказала она, поднимая кусок оглобли, по сути – толстый шест, - а ну как не сдержишь клятву? Права на имя и на клан, названый именем, ведь мне перейдут, так? Я в ваших законах не сильна, но здравый смысл подсказывает именно это.
- Если меня победишь, можешь зваться Матерью моей стаи, - гордо ответила амазонка, - но это невозможно в принципе.
Флавия лишь улыбнулась.
Соперницы разошлись на десять шагов. Лита злобно смотрела на наемницу, сжимая толстое – чтоб медведь лапой не перешиб – древко охотничьего копья. Острие его наконечника было направлено на Флавию – точно в центр живота. Флавия, раздевшись полностью, ощущала себя несколько странно. С одной стороны, ей было немного неудобно – в отличие от амазонки, гладко выбрившей и лобок, и пирсингованые двумя серебряными колечками половые губки, самый низок живота наемницы был покрыт легким блондинистым пушком – Флавии просто некогда и незачем было как-то себя украшать в этом месте. Наемница заметила за собой, что она инстинктивно пытается прикрыть бедром нежнейшее местечко от обзора – что, как раз, в драке делать было и не нужно. С другой же стороны, Флавия чувствовала особую легкость и свободу – скинув всю одежду, она освободилась от условностей социума, от запретов и необходимостей, став просто самой собой – дикой кошкой без хвоста, о двух ногах и руках. Небывалый прилив энергии захлестнул ее – хотелось броситься на противницу, красиво победить ее, показать этой зазнавшейся малолетке-деволюбке, кто здесь настоящая женщина… Она вдруг поняла, почему амазонки сражаются голыми. Дело не в понтах и не в скорости. Свобода – вот главная причина, заставляющая дерзких воительниц скидывать с себя абсолютно все. Никаких ограничений, никаких ниток или железяк… Свобода – свобода быть собой, волчицей степей или дикой кошкой большого города, свобода жить и сражаться…
Лита бросилась в атаку, метя копьем в живот сопернице. Флавия подпустила ее поближе, и перед самым острием резко ушла в сторону, в то же движение нанося удар палкой по обеим грудям соперницы. Амазонка взвыла, хватаясь одной рукой поперек грудей, а Флавия тут же впечатала колено в низ живота девушки – там, где под пупом выступал нежный мягкий холмик, являющийся единственным уязвимым местом мускулистого тела. Лита резко выдохнула, но, быстро сориентировавшись, отпрыгнула от Флавии, вновь перехватывая копье для удара. Флавия продолжила было атаку, нанося боковой удар палкой на уровне головы амазонки – но та контратаковала, поднырнув под дубину наемницы и нанеся резкий колющий удар в ее живот. Флавия отдернулась с линии этого удара, но, видимо, недостаточно быстро – острый наконечник вскользь поцарапал ей бок, заставляя наемницу сжать зубы от боли. Похоже, поцарапана была только кожа – но все равно, ощущение было не из приятных.
- А теперь готовься подыхать с копьем в кишках, сучка, - произнесла Лита, размахиваясь для нового удара. Флавия резко отпрыгнула в сторону, и удар копья прошел в двух пальцах мимо нее – что наемнице и было надо. Отпустив палку, она схватилась обеими руками за древко копья, дергая его в ту же сторону, куда амазонка наносила удар – и в это же время изо всех сил боковым ударом впечатала стопу в низ живота соперницы, в центр масс ее тела.
С криком, где смешались боль и удивление, Лита отпустила древко копья – похоже, ее ладони едва не содрались о дерево, когда копье и ее тело вдруг получили разные направления движения. Впрочем, амазонка сумела устоять на ногах – ровно до следующего момента, когда Флавия, перенеся вес тела на только что бившую ногу, резко впечатала тупой реверс копейного древка в лобок Литы. От этого удара глаза амазонки едва не вылезли из орбит, бедра сомкнулись и мелко-мелко задрожали, и к земле по ногам ее устремилась еле видимая желтая струйка.
- Ниииз… - простонала-пролепетала амазонка, прижимая обе ладошки к отбитому месту, - бооольно…
Вошедшая в раж Флавия продолжила атаку – и изо всех сил, опираясь на копье, ударила двумя ногами по сопернице. Пятка одной ноги поразила верх живота амазонки – ровно над пупом, но пониже «солнышка», а пятка другой ноги – вбила прижатые пальчики девушки в уже поврежденный лобок. Амазонка завалилась на спину, извиваясь червяком – и моментально оказавшаяся над ней Флавия, нанеся удар сверху пяткой в низ живота соперницы и оставив там ногу, приставила наконечник копья к левому соску разложенной и полубессознательной Литы.
- Признаёшь свое поражение? – спросила наемница, совсем-совсем немного опуская копье – так, чтобы оно только поцарапало кожу амазонки.
Лита лишь кривила личико от жуткой боли внизу и ничего не отвечала. Флавия посмотрела на подруг амазонки – те, хоть сперва громко кричали, поддерживая Литу, теперь стояли молча, а у одной из них – совсем молоденькой – даже катилась по щеке слезинка.
- Мы признаем ее поражение, - сказала, наконец, одна из девушек, - добрая госпожа, не убивай нашу Литочку… пожалуйста…
Флавия размахнулась копьем, занося его для удара – и с размаху вогнала его в землю точно между ног соперницы, немного оцарапав бедра амазонки ближе к месту, где они сходятся. Это движение сопровождалось тонким девичьим криком «неееееет!» - видимо, кто-то из подруг Литы испугался, что наемница направит копье чуть выше.
- А теперь сбегайте за чистой холодной водой, - переводя дыхание, сказала девушкам Флавия.
- И чистый кусок ткани захватите! – добавила Мира.
Девушки окружили отключившуюся Литу, причитая о ее поражении. Флавия опустилась на корточки возле головы поверженной соперницы, похлопала ее ладошкой по щеке:
- Эй! Давай, очухивайся, «настоящая женщина»! – наемница улыбнулась. Амазонка лишь тихо и нечленораздельно стонала, но не двигалась и никаких признаков сознания не подавала.
Мира подошла к наемнице сзади:
- Ты бы двигалась поменьше, - сказала она.
- А что? – подняла голову Флавия.
- Не замечаешь, у тебя кровь из раны уже все бедро залила? – Мира присела на корточки рядом со спутницей, - рана, конечно, несерьезная, но крови столько терять совсем незачем. Ложись на другой бок и полежи спокойно, пока воду и ткань не принесут.
- Да ладно тебе, это же царапина, - отмахнулась наемница.
- Царапина? – вскинула брови Мира, - а в какой тварюшке это копье побывало до того, как тебя поцарапало, ты, случайно, не скажешь? Давай, ложись, сейчас промоем, смажем и наложим чистую ткань.
Местные девушки продолжали причитать, некоторые из них гладили лежащую Литу, обращая к ней просьбы очнуться и встать.
- Она поднимется? – обратилась со слезами на глазах к Флавии молодая девушка, которая испугалась ложного добивающего удара наемницы, - она жива?
Флавия фыркнула:
- Да конечно, жива! Стонет – значит дышит. Просто отключилась от боли – сознание такую сильную боль перенести не может и «гаснет», чтоб не перегореть. Сейчас, воду принесут…
Воду действительно принесли – две запыхавшиеся от бега девушки несли целый ушат ледяной колодезной воды, а третья тащила сверток ткани. Все это поставили перед Флавией. Мира сняла с пояса большую фляжку, зачерпнула ей воды – набралась полная фляга – а остальное, встав, выплеснула на лежащую амазонку, окатив ее с головы до широко раскинутых бедер. Лита резко вздохнула и открыла глаза, а затем, закрыв ладонями лицо, расплакалась.
- Видите – жива, - сказала наставительным тоном тренерша, - давайте еще за водой, быстро! И ткань сюда давай. Ты, - обратилась тренерша к одной из девушек, - возьми вон ту флягу и полей из нее мне на руки.
Девушка выполнила распоряжение Миры – в воздухе запахло алхимическим составом на основе спирта. Затем Мира взяла флягу с водой и, велев Флавии лечь набок, промыла ей царапину – рана, если ее можно было так назвать, была совсем неглубокой и уже перестала кровоточить. Затем тренерша достала из поясной сумки склянку с пряно пахнущей вязкой жидкостью и смазала ей края раны. Флавия шипела от боли, когда жидкость попадала в саму рану.
- Ничего, подруга, потерпи, - приговаривала Мира, - зато никакая гадость в ране не задержится…
После этого Мира оторвала прямоугольный лоскут чистой белой ткани, извлекла из поясной сумки коробочку с порошком ярко-желтого цвета, присыпала этим порошком на царапину Флавии и на тряпочку, и, сложив тряпку вдвое, приложила ее к ране.
- Прижми, - сказала она наемнице, вытащила из сумы бинт и повязала его на Флавию на манер пояса, крепко зафиксировав тряпку с целебным порошком на ране.
Флавия тем временем смывала кровь с бедра остатками воды из фляги.
- Все, можешь одеваться, - Мира встала и вытерла ладошки друг о друга, - через пару дней и забудешь, что у тебя эта царапина была.
- Спасибо, подруга, - качнула головой Флавия, - если бы тебя не было рядом…
- … то ходила бы ты поцарапанной, - улыбнулась Мира и взъерошила волосы наемницы, - ты мне лучше скажи, откуда ты гладиаторские приемы знаешь…
Флавия уже надевала трусики.
- Какие гладиаторские приемы? – поинтересовалась она.
- С ложным добиванием, например, - сказала Мира, - когда гладиатор хочет унизить соперника, но не хочет его убивать, он обычно поступает точь-в-точь, как ты – с размаху картинно вгоняет копье в землю либо совсем рядом с промежностью врага, либо между грудной клеткой и подмышечной впадиной. С трибун не сразу понятно, что гладиатор не добил противника, а воткнул копье в песок. Самым шиком, кстати, считается, когда при таком ударе копье немного царапает либо пах, либо грудь – оставляет, как говорят гладиаторы, «отметку на память».
Флавия пожала плечами:
- Честно, не знала об этом. Как-то само пришло… Обычно я противника добиваю, когда возможность есть, но здесь другой случай – амазонка-то нам ой как нужна. Я просто показала, что МОГУ с ней сделать – но убивать ее сейчас было бы глупостью.
Обе женщины подошли к побежденной амазонке, все так же лежащей на спине и глядящей в небо заплаканными глазами. Селянки сидели на корточках рядом с ней, успокаивая и нежно поглаживая ее плечи.
- Ну что, Лита из клана… эээ… Флавии – Дочери Двух кузнецов, - усмехнулась, продолжая на ходу одеваться, Флавия, - готова ли ты принести мне клятву верности, раз проиграла мне в честном бою?
- Какой позор, - прохныкала Лита, - я потеряла свой клан… Полтора года… - она снова разревелась, повернувшись набок и закрыв ладонями лицо.
Наемница присела рядом с ней, положила на плечо руку:
- Хочешь сохранить свою честь и свой клан? – спросила она.
Лита повернулась к ней с расширившимися глазами:
- Что я должна для этого сделать, Мать стаи? – быстро произнесла она, подавив плач.
Флавия фыркнула.
- Первое: перестать называть меня матерью стаи, - ответила она, - как-то не мечтала стать ни волчицей, ни какой-нибудь другой свиноматкой. Второе: прямо сейчас поедешь с нами, будешь выполнять наши приказы. Не бойся – твоей чести воина и благородной амазонки они не затронут. Третье: твои девочки хорошо драться умеют?
Лита похлопала мокрыми ресницами:
- Хорошо…- всхлипнула она, - сама их учила. Ты, конечно, намного лучше, но таких воинов я раньше никогда…
- Значит, пусть твои девочки собираются – и до захода солнца в Меризеле будут. Там найдут Гарвуса, старосту, он знает, в чем дело – а завтра мы все вместе в Терель отправляемся. Понятно?
***
- Ой, да просто Флавией зови, - отмахнулась наемница, - я понимаю, что «добрая госпожа» - это по-крестьянски, не пристало благородной амазонке так выражаться.
Лошадка Литы – по совместительству одна из трех запасных лошадей отряда – ехала вровень с конями наемницы и тренерши. Амазонка сидела в седле, под которым была накинута непривычно длинная для глаз Флавии попона – до низа крупа лошади. Как объяснила Лита, «а ты попробуй с голыми ногами посидеть, а лучше поскакать… все амазонки используют такие попоны, иначе или голыми бы не воевали, или только пешком бы ходили». Понятно, что ни то, ни другое для амазонок было абсолютно неприемлемо.
- Расскажи нам, за что тебя выгнали из клана, - обратилась к амазонке Флавия.
Лита тяжело вздохнула.
- Это грустная история, Флавия, - глядя на шею коня, начала Лита, - в общем, моя вина в том, что я опоздала родиться. Родилась на четыре часа позже своей сестры. Мы двойняшки. Собственно, стая, в которой я родилась – это стая Медеи Гневной…
- Знаю такую стаю, - сказала Мира, - далеко же ты от родных мест забралась… Вы ведь у самого моря землю имеете, да?
- Угу, - кивнула Лита, - у нашей… то есть у стаи Медеи Гневной есть крупный поселок на берегу и даже небольшой флот – на нем можно и рыбу ловить, и купцов заморских… хм… тоже ловить. Моя сестра – Хлоя Вороноволосая – была капитаном одного из таких кораблей, и десять боевых сестер, включая меня, добывали своими мечами славу для нее. Не один купец испытал на себе нашу силу – с некоторых пор они начали плавать через нашу акваторию только с сильной охраной. Мимо нас, если в Блавилу плывешь, не пройдешь никак – мы на оконечности мыса стоим, что залив Блавилы закрывает, - Лита вздохнула и замолчала.
- Продолжай, - сказала Флавия, - вина-то твоя в чем?
- В том, что Антонии, Волчьей Царице, вдруг захотелось, чтоб купцы в порт Блавилы без пошлины заходили. Пошлину-то они всегда именно нам платили – то есть стае Медеи Гневной – и направила Царица нам весточку, мол, прекратите пошлину собирать, теперь это я буду в порту делать. А Медея, не будь дурой, ответила: мол, наши воды – мы и собираем. Царица, говорят, рассердилась, и сказала: были ваши – станут наши, если так и дальше вести себя будете. И флот к нам направила – кораблей двести, наверное. Мол, если кто из нашей стаи выйдет в море оружными – купцов вместо рыбы ловить – пеняйте на себя. А сестра-то моя не знала об этом, вышли мы в море утром – и как раз купца поймали. Удивились еще, что без охраны шел. Собрали пошлину, как положено – две трети товара, а купец дальше в Блавилу поплыл. А вечером приходят в наш поселок девушки от Антонии – ну, из ее личной гвардии, что почище тебя, Флавия, сражаются, причем с полсотни их было, наверное. И всех встречных спрашивают: кто, мол, у вас под красно-желтым парусом с вороном ходит? Наши, было, за мечи схватились – но против гвардии Царицы сражаться бесполезно. Их не просто так «танцующими со смертью» прозвали – они сражаются, будто танцуют, только меч, как бабочка с цветка на цветок, порхает… в общем, троих наших, что честь свою отстоять решили и не выдать сестру мою, прямо посреди улицы зарубили – причем зарубила в одиночку одна сучка, Таис ее зовут. Как сейчас помню – красивая до жути, золотые серьги рядами в ушах – даже считать не стала, волосы, будто рожь спелая, и красные ленты в волосы вплетены… Эти ленты – знаки отличия в гвардии Царицы, если вы не знаете, по количеству лент можно ранг воина узнать. Говорят, ей уж за тридцать – а тело в таком виде, будто еще и двадцати нет. Упругая вся, ладная… Недаром, говорят, в покои самой Царицы без приглашения входит, да и на людях с Царицей не раз лизалась… В общем, выведали они, где наш дом – да и в гости заглянули. Девочке одной нашей меч к пупу приставили – а она ведь ребенок совсем еще, даже шестнадцати нет – и говорят: показывай, мол, кто тут капитанша корабля под полосатым парусом с вороном. А мы с сестрой в соседней комнате были, да при этом и дочь самой Медеи, Прокла, с нами. И сестра моя сказала: мол, я выйду, лучше перед Царицей ответить, чем девочек одну за другой терять. А дочь Медеи говорит в ответ: нет, ты опытный капитан, Медея расстроится из-за такой потери – пусть лучше Лита выйдет, все равно похожи, как две капли. Она же младше, капитаном ей не стать до самой твоей смерти, подумаешь, мол – простого офицера потеряем… Хлоя ей за эти слова в сиську так кулаком двинула, что девчонка вылетела из-за занавеси, что комнату отгораживала. Девушки из гвардии ей сразу меч к животу – и спрашивают: ты, мол, кто такая? Она говорит, мол, дочь Матери этой стаи, пришла оказать содействие доблестным воинам Царицы, и, мол, та пиратка, которую вы ищите – вот в этой комнате. Только, мол, в руки не дается, дерется. Так и сказала – «пиратка». Ворвались царицыны лизалки в комнату – а там две одинаковых девушки, я и сестра, то есть, и обе кричат, мол, это я – капитанша пиратов. А Прокла уверенно так на меня показывает – мол, эта вот и есть капитанша – и меня уже волокут к Медее. Конечно, я отбиваться бросилась – но Таис мне так пятку под пуп ловко засадила, а потом еще пару раз кулачком своим небольшим, но крепким, приложилась туда же, что я, признаюсь, почти сознание потеряла. Привели меня к Медее, та говорит: да, мол, это капитанша того самого судна… А сама глаза поднять не может, в лицо мне посмотреть прямо, как правительнице полагается. Таис ее спрашивает: ты, мол, приказ Царицы получила? Получила. Выполнила? Как вижу, нет. Ну и выбирай – либо тебя на суд в Скардению повезем, либо сама свою преступницу суди, Царица ведь добрая и вполне допускает мысль, что без твоего ведома пираты в море вышли. Вот меня и изгнали… вместо сестры.
Девушки некоторое время проехали молча.
- Ну а сюда-то как добралась? – спросила Мира.
- Да уж, несладко мне пришлось, - хмыкнула амазонка, - наверное, врагов двадцать отведало мой клинок, пока сюда дошла. У нас ведь как – чужая, значит, враг. Значит, убить. А вести очень быстро расходятся – и что я больше не в стае, скоро вся степь знала. Нигде бы не приняли меня, вот я и добралась до вашего герцогства… Собрала девчонок, пусть даже не настоящих амазонок, но все равно – довольно умелых бойцов из них сделала… А потом появились вы, - она снова поникла.
- Девчонок-то зачем собирала? – спросила Флавия.
- То есть как зачем? – искренне удивилась Лита, - я же амазонка! Недоженщи… то есть не-амазонки… то есть, хм, не-амазонки неблагородного происхождения, не являющиеся воинами, должны… хм… то есть могут быть у меня в подчинении. Раз я не принадлежу ни к одной стае, то я должна создать свою – именно этим я и занималась. Мне же еще назад возвращаться – карать несправедливость.
- Это как? – поинтересовалась Мира.
- Что - как? – пожала плечами амазонка, - надо покарать коварную Проклу вместе с ее матерью – дрянью Медеей, надо отомстить Таис за смерть трех наших девушек и за то, что она бесчестно угрожала животу шестнадцатилетней подрастающей амазонки, надо осрамить Царицу, которая нарушила древнее правило «моя земля – мой закон», пусть это даже не земля, а вода…
- Ну и как ты это собралась сделать? – саркастически осведомилась Мира, - с десятком кое-как обученных селянок?
- Зато с ними – настоящая Амазонка! – гордо ответила Лита, - у нас бы были шансы.
- Против тысяч таких же настоящих амазонок? – поинтересовалась со сладенькой улыбочкой Мира, - ну-ну.
- Да что вы хотите-то? – будто ужаленная пчелой, дернулась в седле Лита.
- Да помочь тебе твою мечту осуществить, гордая Лита, - сказала Флавия, - понимаешь, у тебя действительно есть шанс и посрамить Царицу, и отомстить Таис, и может, даже покарать Медею с Проклой. В общем, слушай, - и Флавия открыла амазонке цель их похода.
Лицо юной воительницы все больше светлело по мере того, как наемница рассказывала о пари Герцога, школе Глера и предстоящем Турнире.
- Да я… Конечно, я с вами! – буквально подпрыгивала в седле амазонка, - Флавия, может, тебе действительно клятву верности принести?
- Хочешь – принеси, - флегматично отмахнулась Флавия, - раз пафосная такая, но вообще мне достаточно и твоего слова.
Амазонка снова потупилась.
- Да, - сказала она, и извини, что… Ну, что хотела тебя на копье насадить. И что ранила. Ты дала мне хороший урок, Флавия. Впредь я буду думать до того, как…
- Не льсти себе, - улыбнулась наемница, - ты меня только поцарапала. Как и я тебя, в общем-то, тоже нехило так поцарапала, или нет? У тебя раны не болят?
- Шрамы украшают женщину, - гордо произнесла Лита, - что до ран, то я уже забыла о них.
- На привале покажешь их мне, - сказала Мира, - а то гордость гордостью, но с серьезными повреждениями на Арену ты не выйдешь. Это дело не твоей чести, а чести Герцога, интересы которого мы представляем.
- Однако, мы уже к деревеньке приближаемся, - сказала Флавия, посмотрев вперед.
***
- Странно, - Флавия пожала плечами, обращаясь к Мире, - ты видишь хотя бы одну девушку?
- Не уверена, - развела руками Мира, - зато вижу делегацию к нам.
Действительно, вдоль по деревенской улице по направлению к отряду Флавии неспешно двигалась группа людей. Впереди шел седой благообразный старец, опирающийся на посох, следом за ним шествовало несколько мужчин в возрасте, а затем – разнообразная толпа, в которой, правда, девушек практически не было.
- Вы ли посланницы от герцога нашего, дай Боги ему здоровья? – довольно громко прошамкал старец, обращаясь к выехавшей чуть вперед Флавии.
- Мы, - ответила Флавия, удивляясь тому, откуда селяне уже знают о ее визите.
Словно в подтверждение ее мыслей, старец продолжил:
- Ведома нам цель приезда вашего, да скажу вам – зря вы прибыли! – из-под густых белых бровей старика блеснул нехороший огонь, - незачем вам девок наших на Арену мерзкую забирать, на погибель лютую от зверья да амазонок!
Толпа за его спиной одобрительно зашумела.
Флавия закусила губу. С одной стороны, подобные речи она уже слышала – от старосты Меризеля, но тот явно просто набивал цену, желая поиметь гешефт на герцогском деле. Здесь же, судя по количеству собранных стариком людей, ситуация была немного другой, и предлагать сейчас деньги как решение проблемы явно было бы ошибочным.
- Верно говорит наш староста! – визгливо заорала бабенка лет сорока, выскакивая из толпы, - верните дочку мою немедля! Ишь, мало им, за второй, небось, приехали! Не отдам! – она выставила вперед впалую грудь и развела руки, жестом как бы закрывая собой толпу.
Мира подъехала к Флавии.
- О чем это она? Какое еще «верните»? – тихо спросила она наемницу, но Флавия лишь пожала плечами.
- Верно! Верно! – заорала толпа, - верните нам дочерей да сестер наших!
Один парень, растолкав толпу, выбежал вперед:
- А что с ними разговаривать? А? – он указал на отряд, - впервой ли нам врага встречать? Закидаем камнями, да и вперед – на Меризель! Выручать дев наших!
Флавия шлепнула себя ладонью по налобной пластине шлема.
- Блин, я поняла! – сказала она Мире, - отряд, слушай команду! Кругом – и в Меризель! Рысью, марш!
Первый камень пронесся в двух ладонях от головы наемницы – сельские явно начали проявлять агрессию.
Лита с некоторым презрением посмотрела на крестьян:
- Флавия! – сказала она, все же разворачивая коня, - да мы же раскидаем их за минуту! Будут знать, как бунтовать против правителя! Хочешь, я в одиночку это сделаю?
- Нет! – прикрикнула наемница, давая коню шпор, - рысью – на дорогу в Меризель! Ты, - она показала на охранника, - режь мешок с медяками – и галопом на ту же дорогу!
Охранник выполнил приказ моментально – острым ножом, болтающимся на поясе, он полоснул по ткани мешка, медяки тонким ручейком потекли на дорогу. Затем он разогнал коня – и тот галопом отправился по направлению, указанному Флавией. Вслед за ним направился и остальной отряд – до конца деревни рысью, затем галопом. Камни свистели им вслед, но, оглянувшись назад, Флавия увидела, что крестьяне больше заняты сбором рассыпавшихся монет, чем организацией пешей погони за оружными конниками. Только старец что-то угрожающе кричал, размахивая над головой посохом, да плевал то вслед отряду, то на своих крестьян.
Отряд выехал на дорогу, ведущую в Меризель, и проехал еще пару верст галопом, после чего сбавил темп до рыси, а затем до шага.
- Что ты поняла? – спросила Мира у наемницы, - лично я – ничего.
- А что тут понимать? – пожала плечами Флавия, - скорее всего, девушки из этой деревеньки, узнав о нашем появлении в Меризеле, собрались и пошли наниматься к нам. Три пригоршни меди творят чудеса, - усмехнулась наемница, - пошли, естественно, не все, а кто захотел, остальные остались, но их селяне по домам попрятали, оттого мы их и не увидели. Еще бы – куча девушек вдруг убегает, тут уж задумаешься…
- Что делать будем? – поинтересовалась тренерша.
- Ничего, - спокойно ответила Флавия, - приезжаем в Меризель, забираем всех девушек – то есть девушек из трех деревень – и вперед, в Терель.
- А испытывать «беглянок» не будем?
- Если так на Арену рвутся, не будем, - сказала наемница, - тем более, что деревенька действительно маленькая, я думаю, не больше семи-восьми девушек из нее нас в Меризеле ждут… Берем всех.
***
Зеленый и пурпурный – гербовые цвета Тереля. Именно в такой гамме были исполнены камзол и шоссы герцога, которые он выбрал для визита в школу Глера. Высокий, статный, с щегольской русой бородкой, аккуратно подстриженной лучшим брадобреем королевства, со свитой, блестящей нарядами из шелка и бархата, с мечом в ножнах, переливающихся россыпью драгоценных камней – таким предстал правитель Тереля перед Глером, просто рассыпавшемся в пышных выражениях приветствия особы королевской крови. Флавия и Мира стояли в почетном карауле – одетые в непрактичные, зато весьма эффектные кольчужные топики и сверхкороткие кольчужные же юбочки, они изваяниями застыли на два шага сзади и по сторонам от Глера, сжимая направленные вверх древки парадных протазанов.
- Ах, почтенный Глер, - после легкого кивка, на который хозяин школы ответил едва ли не раболепным поклоном, подметая парадным беретом пол, герцог положил тому руку на плечо, - я слышал, ты привез пополнение в свою школу…
- Да, Ваше Высочество, - любезно до заискивания улыбнулся Глер, - тридцать девушек, отобранных в принадлежащих Вашему Высочеству деревеньках на северо-востоке…
Герцог удовлетворенно кивнул.
- Что ж, любезный Глер… Хочу посмотреть на них – что хоть они из себя представляют.
Глер склонился в еще одном поклоне, одновременно учтивым жестом приглашая герцога на Арену школы, откуда раздавались девичьи вскрики и стук деревянного оружия.
- А кстати, любезный Глер… Как ты собираешься использовать новых девочек?
- Ваше Высочество, конечно же, знают, что у нас есть еще три месяца до начала Турнира, - сказал Глер, - за это время я сумею подготовить из сельских девочек настоящих Бойцов Арены. Тридцать новых бойцов, в дополнение к моим сорока трем – с такой силой мы сможем противостоять амазонкам, которые наверняка притащат с сотню бойцов…
Герцог ухмыльнулся:
- Ты прав, - сказал он, покачав головой, - я расскажу тебе одну вещь, которая будет тебе более чем полезной. Не далее чем три дня назад я принимал с аудиенцией Принцессу Амазонок. При всех своих достоинствах она не лишена одного недостатка – кичливости, а оттого излишней болтливости. Так вот, та вскользь обронила, что, мол, она не сомневается, что минимум в трех видах поединков амазонки не знают себе равных, хотя, естественно, и не упомянула, в каких. Насколько я знаю, у них даже есть особые виды пехоты, специализирующиеся на конкретном комплексе вооружения… Хорошо бы было, конечно, поговорить об этом с человеком, лучше знающим особенности амазонок – но меня такого человека, признаться, нет. Очень уж амазонки непрозрачны для моей разведки, на каждого чужого смотрят поверх стрелы при натянутой тетиве.
- Ваше Высочество, - Глер позволил себе любезную улыбку, - будет, несомненно, довольно. У меня есть такой человек, - хозяин школы замолчал, ожидая реакцию герцога.
- Заинтриговал, продолжай, - герцог повелительно кивнул.
- Амазонка-изгнанница, попавшая в поле зрения моих людей, а затем и в мою школу. Причем не одна, а с целым десятком обученных сражаться по-амазонски девушек.
Герцог с искренней улыбкой развел руками:
- Ну Глер, ну, проныра, - он хлопнул хозяина школы по плечу, - так: амазонку хорошо кормить и не обижать, все прихоти – выполнять, я плачу; твоим людям, нашедшим ее – по десять золотых монет из моего кошеля, а тебе лично – мою признательность. И еще… Подумай-ка о службе на благо Терелле. Скажем, заместителем начальника моей разведки, куратором вопроса амазонок.
Глер скромно смотрел в плиты пола.
- Ваше Высочество, - сказал он, - признаться, это не столько моя заслуга, сколько моих людей… Тренерша из моей школы и нанятая мной северянка – именно они сумели…
- Будешь и дальше использовать их на оперативной работе, - усмехнулся герцог, - однако, пройдем на арену…
Глер открыл массивную дверь, и солнечный свет ударил в глаза ему и герцогу – они попали на Арену школы Глера. Их взору предстала интересная картина. Прямо посреди Арены стояла спиной ко входу девушка с иссиня-черными волосами, уложенными в хвостик. Вокруг нее сидели и стояли девушки совершенно разнообразных оттенков кожи, комплекции и роста – гладиатриссы и ученицы. Черноволосая им что-то увлеченно рассказывала, сопровождая рассказ демонстрацией боевых движений. Девушки слушали настолько увлеченно, что приход герцога с минуту оставался незамеченным.
Глер было набрал воздуху в легкие и открыл рот, дабы возгласить о присутствии особы королевской крови, но герцог жестом остановил его.
- Кто это? – тихо спросил он, указывая на темноволосую девушку в центре.
- Та самая амазонка, - ответил так же тихо Глер.
- Тогда я, пожалуй, послушаю, - сказал герцог.
Лита, а это была именно она, продолжала:
- … но они не очень опасны для опытных воинов. А вот дамахи, и тем более агешки – это идеальные боевые машины, не знающие жалости. Как серп жнеца, способны пройти они по рядам противника, ища себе славы. Только опытная в бою женщина может стать дамахой, а уж агешками становятся те дамахи, которые сумели пережить десятки сражений – то есть лучшие из лучших. Но это не значит, что дамаха, например, плохо владеет копьем или агешка – мечом, как раз наоборот! У агешки всегда есть опыт дамахи, поэтому и меч – обычно с собой. Копье же имеет неприятное свойство ломаться и перерубаться мечом врага… А дамахи стремятся стать агешками – оттого и копье с собой частенько носят, чтоб прославиться с ним. Дамаха и агешка – это не столько комплекс вооружения, сколько, скорее, звание, а вооружение закреплено традицией… Путь амазонки состоит из трех постижений: постижение ножа, меча и копья…
- Так как называются амазонки с ножами? – громко задал вопрос герцог.
Девушки, услышав этот голос, повернулись к вошедшим – и стали низко кланяться. Некоторые вчерашние селянки при этом старались стыдливо прикрыть грудь или женское место, что вызывало лишь улыбку особы королевской крови.
Лита, не оборачиваясь, сказала:
- Я уже говорила: ледаиски они называются, - она недовольно мотнула головой, - что, десять раз повторять, пока не запомните? – амазонка повернулась к говорившему.
Герцог продолжал улыбаться, глядя на черноволосую девушку. Та даже не думала кланяться, хотя видела, что остальные девушки поступают именно так.
- Это – Герцог Терелле, - указывая на гостя, сказал Глер, - Лита, вырази почтение к особе королевской крови.
Лита кивнула, а затем гордо вскинула носик:
- Герцог, - сказала она, - приятно узнать вас. Я – Лита Вороноволосая из стаи Литы Вороноволосой.
У Глера, да и большинства девушек, попросту отвисли челюсти, а Герцог искренне рассмеялся, утирая кружевным платком слезы.
- Ой, как с равным… - сквозь смех произнес он, - что ж, Лита Вороноволосая из неизвестной мне стаи… пожалуй, с тобой стоит пообщаться поближе… неужели все амазонки одинаковы в своей спеси?
***
- А еще может атаковать вот так! – обернутый тряпкой наконечник копья амазонки врезался в самый низ живота начинающей гладиторше, да с такой скоростью, что та не то что не успела опустить щит, но даже и проследить движение. Вскрикнув, молодая девушка отпрыгнула на шаг назад, зажимая покрытый кудрями лобок ладошкой, для чего ей пришлось выпустить из руки копье.
Лита недовольно фыркнула:
- Никогда не бросай оружия! С оружием ты можешь быть хоть и раненой, но не сломленной; без оружия у тебя шансов не остается вообще!
Юная гладиатриса подобрала оружие, снова встав в стойку и кривя губы – вот-вот расплачется. Лита также приняла стойку, замахнулась копьем для нового удара…
Герцог жестом остановил амазонку:
- Достаточно про агешек, - сказал он, - понятно, что они быстрые, жестокие и опасные противницы… Расскажи мне про ледаисок.
- Что нужно знать тебе, герцог? – улыбнулась Лита, жестом отпустив спарринг-партнершу.
- Честно, не можешь называть меня Ваше Высочество? – немного поморщился герцог, - а то как-то…
- Как тебе угодно, твое высочество, - фыркнула Лита, - так что тебе интересно?
- Понимаешь, нож как оружие практически не используется в гладиаторских играх, - сказал герцог, - очень уж специфическая вещь, не смотрится к тому же на Арене. С трибун его зрителям плохо видно, поэтому поединки с ножами не зрелищны.
- А у нас наоборот, - пожала плечами Лита, поднимая с пола нож из мягкого дерева, - юные амазонки очень даже любят с ножами играть, да и в более серьезном возрасте нож воспринимается как оружие… Ножом легко ранить, но сложно убить, поэтому молодые девушки часто вызывают друг дружку на поединки именно с ножами – такие поединки крайне редко заканчиваются смертью, зато резаные раны от ножа весьма болезненны.
- Сложно убить? – переспросил герцог.
- Ну да, - подтвердила амазонка, - чтоб убить ножом – надо очень точно попасть колющим ударом в печень, сердце или почку, ну, по горлу еще полоснуть можно… Только в бою никуда точно не попадешь – и сам движешься, и противник движется, да и отбивается к тому же. Нож – вещь очень заметная, блестит в руке и привлекает внимание, его отбить или отвести крайне легко, инстинкт сам все сделает. Эффективны разве что широкие режущие удары ножом – у них есть хоть какой-то шанс достичь цели – да еще удары в упор, то есть на очень близком расстоянии, когда даже руку не вытянешь. Вот ледаиски как раз и мастерицы по части близких колющих и дальних широких режущих ударов.
- Поясни, не совсем понял…
- Ледаиска обычно очень молода, а оттого – полна энергии. Ее стиль – наскочить, быстро ударить и отскочить, а в случае контратаки противника – широко и размашисто наносить режущие удары, в первую очередь по оружной руке противника. Ножом фехтовать невозможно, маленький он очень – вот ледаиски и не фехтуют, а только наносят удары. Фехтование – удел более-менее опытных дамах, а не молодых горячих девочек. Часто ледаиска наносит не один, а несколько ударов – чтоб свалить соперницу наверняка. Старается бить в уязвимые точки – живот, бока, бедра – то есть те, где нож на кость не наскочит.
- Может, у них есть какие-нибудь излюбленные мишени? Что надо закрывать нашим девочкам в первую очередь? – поинтересовалась присутствующая при разговоре Мира.
- Понимаешь, ледаиски в силу своего возраста довольно жестоки, - поигрывая тренировочным ножом, сказала Лита, - для нее унизить более сильную соперницу – значит, подняться в собственных глазах. Типа, смотрите все, я круче, чем эта взрослая тетка. Поэтому часто они выбирают такие мишени, которые связаны именно с женской стороной соперницы – грудь, киска… Могут нож в задний проход вогнать – причем не только тогда, когда добивают, а и прямо в схватке, это высшим пилотажем считается. Но вообще многие ледаиски непредсказуемы – в том смысле, что исключительно любят всяческие обманные движения, финты и прыжки. Вот например…
Лита подозвала свежую спарринг-партнершу, вручила ей тренировочный нож.
- Защищайся, - сказала она и нанесла в шаге вперед верхний удар в грудь сопернице. Нож амазонки описал в воздухе дугу, приближаясь сверху к мягкому полукружью, и соперница подняла свой нож для защиты – а Лита, крутнувшись на колене, лишь немного изменила вектор движения – теперь удар шел спереди-снизу – и деревянное острие угодило в тело соперницы возле пупка.
- Или вот так, - произнесла амазонка, быстро нанося растопыренными пальцами удар в лицо партнерше – на уровне ее глаз, а когда та отпрянула назад, вздымая для защиты нож, оружие Литы снова моментально поразило ее выставленный вперед живот.

[veronica]

Лита пошлепала ладошкой по животу партнерши:
- Как-то ты не бережешь пузико, подружка… Иди, тренируй реакцию, - а затем, обращаясь уже к герцогу и Мире, - вообще они, ледаиски, мастерицы подобных фокусов… Может, например, на колени резко упасть и снизу нож всадить, может «поймать» на выпаде, может, кстати, и метнуть нож – довольно умело…
Герцог хмыкнул:
- А ты откуда все это знаешь? – спросил он.
- Так сама ледаиской была, - рассмеялась Лита, - правда, уже вышла из того возраста – но навыки все еще остались…
- Слушай, а помнишь, ты про гвардию Царицы рассказывала? – поинтересовалась Мира, - они-то кто? Агешки?
Лита ухмыльнулась.
- Они, подруга, мастерицы, - сказала она, - и агешка, и дамаха, и ледаиска сразу – примерно такая девушка становится гвардейцем Царицы. Их немного, может, всего пара-тройка сотен из всех амазонок – но это действительно лучшие. Им подвластно абсолютно любое оружие, недаром их зовут полимахами…
***
И вот, наконец, настал тот день, когда долгие изнурительные тренировки были позади, а впереди – лишь путь к славе. Славе для одних или поражению – для других…
Герцогская ложа блистала золотым убранством – ее специально перестроили вместе с расширением Арены. Зрители на столь необычный Турнир собрались не только со всех концов земли амазонок и Терельского герцогства, и даже не только из королевских земель – а попросту отовсюду. В толпе мелькали одежды столь причудливых расцветок и фасонов, что даже Флавия, которая наемничала в половине известных ей стран, затруднялась определить, откуда прибыл гость. Терель просто пестрел разнообразием оттенков кожи, голосов, одежд – похоже, он на время Турнира стал культурной столицей мира. Воспользовавшись таким наплывом людей, купцы герцогства объявили об открытии на время Турнира аж пяти ярмарок – и теперь невозбранно снимали баснословные барыши, заставляя грызть локти от зависти даже прижимистых торговцев шелком из Заморья.
Впрочем, ложа была Герцогской скорее по названию. Герцог, конечно, восседал на почетном месте – в день открытия Турнира герцогине было дурно, и ее роль с успехом взяла на себя Царица Амазонок – но рядом с креслом герцога был поставлен трон его двоюродного брата, короля, и присутствие такой особы давало понять жителям Тереля, кто же все-таки на их земле законный хозяин. Королева, в отличии от герцогини, весьма благосклонно относящаяся к подобным зрелищам и, по слухам, с некоторым интересом посматривающая на амазонок, сидела рядом с мужем, с нетерпением обмахиваясь роскошным шелковым веером.
Пропели трубы, отрылись боковые створки Арены – и на песок вышли девушки обеих противостоящих сторон, амазонской и терельской. Девочки были абсолютно разные – и по возрасту, и по росту, и по комплекции, и даже по одежде – если амазонки были все абсолютно обнажены, то некоторые терельские девушки все же носили трусики или бикини. Всего на арене собралось более полутора сотен девушек – при этом оставалось весьма обширное свободное место.
Девушки повернулись к герцогской ложе и дружно отсалютовали – гладиатрисы традиционным вскидыванием руки вверх-вперед и возгласом «Идущие на смерть приветствуют тебя, повелитель!» (и король, и герцог одобрительно закивали, услышав это), а амазонки – прижав ладонь поочередно к губам, сердцу и низу, и возгласив «Мы умрем за тебя, Царица!». Почти десятитысячная толпа приветственно шумела после каждого приветствия. Затем девушки покинули песок Арены через те же створки, что и вошли, а глашатай, чей голос был усилен хитроумным устройством, придуманным специально для этого Турнира, объявил:
- А сейчас! Мы! Увидим! Первый бой долгожданного Тууууурниррра!
Толпа зашумела в восторге, глашатай продолжил.
- На песке Арены! Пред очами повелителей! И гостей! Предстанут! В бое без оружия! Тело против тела! Сила против силы! От амазонок – несравненная! Великолепнейшая! Офицер гвардии самой Принцессы Антонии! Иииииринаааа! – толпа снова взорвалась овациями и криками, под которые из распахнувшихся ворот не вышла и не выбежала – выпорхнула высокая атлетично сложенная девушка лет 25, в чьих огненно-рыжих волосах терялся с десяток красных ленточек. Спина с глубокой продольной полосой, мускулистый живот с вертикальной щелью пупа, небольшие ягодички, зато широкие плечи и бедра, до блеска выбритый лобок и пирсингованые губки, длинные голенастые ноги – Ирина чем-то напоминала породистую скаковую лошадку, с нетерпением рвущуюся вскачь.
Глашатай меж тем продолжал:
- От Его Высочества Герцога Терелле! Могучая! Отважная! Непобедимая! Ученица школы Глера Великолепного! Сииииильвинааааа! – новый шумовой взрыв потряс арену, когда толпа поприветствовала участницу от Терельского герцогства. Чуть ниже своей соперницы – зато заметно шире в плечах и бедрах, с волосами светло-русого оттенка, свободно падающими на спину, массивной грудью и немного полноватым, но крепким животом – знатоки даже из далеких земель без труда узнали фигуру профессионального борца. Волосы на лобке гладиаторши были замысловато уложены – женщина явно не чуждалась посещений мастеров красоты.
Герцог наклонился к Антонии:
- Знаешь, есть такая примета – кто выигрывает первую схватку на войне, тому обычно достается победа в кампании в целом.
Амазонка улыбнулась в ответ:
- Мы не на войне, - сказала она, - однако, ты сделал ставку?
- Я не играю на местном тотализаторе, это было бы…
- Тогда я тебе предлагаю пари, - прервала герцога Царица, - я понимаю, что мы здесь все из-за пари, но здесь… - она лукаво улыбнулась.
- Давай, заинтриговала, - сказал герцог, пока поединщицы приближались друг к другу, оценивающе разглядывая тела предстоящей соперницы.
- Если моя победит, - начала Антония, а затем, воровато оглянувшись по сторонам, припала к самому уху герцога и что-то ему прошептала. Герцог расплылся в улыбке.
- Согласен, но не перестарайся, - сказал он, - мне еще на этой неделе в седле ездить надо будет. А кстати, если победит моя – тогда что?
- То же самое, только ты – мне, - кошкой расплылась в улыбке Антония.
Партнеры ударили по рукам.
Соперницы на Арене меж тем сходились все ближе.
- Ха, толстая селянка! – громко, чтоб было слышно трибунам, произнесла Ирина, - вышла трясти своим дряблым пузом? Я сочувствую носильщикам Арены – им будет тяжело убирать твою тушу после того, как я покажу свое искусство!
Гладиаторша только усмехнулась в ответ:
- А я сочувствую вашим лекарям. Вот уж кому действительно придется тяжело… Да и твоей любовнице сочувствую – считай, что жизнь твоей киски уже закончена.
Над ареной раздалось:
- Пусть же бой! Начнется!
Соперниц приняли стойки – Ирина упруго раскачивалась, выставив одну ногу немного вперед и перенеся на нее вес, Сильвина широко расставила бедра и держала руки на уровне полной груди. С минуту соперницы примеривались - ни та, ни другая не решались атаковать. Наконец, Сильвина, немного разведя руки, с воплем живым тараном ринулась вперед – рассчитывая, видимо, захватить корпус соперницы и повалить ее на землю. Ирина отреагировала молниеносно – пальцы ее ноги вбились точно под лобок гладиатрисы. Боевой вопль ее перешел в болевой, но все же она пролетела по инерции дальше, обхватила руками корпус амазонки на уровне талии, ударив при этом ее плечом в живот – а так как амазонка стояла на одной ноге, лишь опуская вторую после удара, то она немедленно завалилась на спину, оказавшись под сжимающей ее мускулистую поясницу соперницей. Теперь уже амазонка издала болевой стон, сжимая зубы – но, быстро сориентировавшись, ударила ладонями по открытым ушам соперницы. Гладиатриса вскрикнула, схватилась за уши – и амазонка, оттолкнувшись от ее плеч руками, выбралась из-под нее, попытавшись с ходу пнуть лежащую на животе соперницу в голову.
Зрители разделились – над ареной стоял многоглосый шум, в котором слились крики поддержки как Ирины, так и Сильвины. С переднего ряда, по традиции отдаваемого представительницам команд, крики слышались особенно четко – большинство из них содержали советы. «Голову! Аккуратно!» - услышала Сильвина и успела-таки выставить руку над головой, не дав амазонке нанести удар. Затем гладиатриса быстро схватила ногу соперницы и дернула на себя – не удержав равновесия, Ирина шлепнулась в песок рядом.
- Уходи! – заорали с амазонской трибуны визгливо-девичьим голосом, - она в партере сильнее!
Ирина послушала совет – и резко разорвала дистанцию кувырком назад. Сильвина же воспользовалась моментом – и, оттолкнувшись руками, встала на ноги. Амазонка также поднялась, снова принимая стойку.
Соперницы вновь стояли друг напротив друга – причем Сильвина зажимала бедра, держа пальцы одной руки в паху, и периодически мотала головой – два удара амазонки не пропали даром.
- Молодец! Добей ее в пах! – раздавались крики болельщиков амазонок. Болельщики же гладиатрисс немного поутихли.
Ирина стала, пританцовывая, обходить соперницу по дуге – чтоб поставить ее против солнца. Разгадав ее замысел, гладиатриса снова бросилась вперед – но теперь уже прикрывая болевое устье. Ирина попыталась встретить ее ударом ноги с разворота в голову – завизжав, она развернулась, выстреливая ногу… но гладиатрисса, несмотря на массивность, была быстрее. Еще только разворачивалась амазонка, как была сбита на песок всем корпусом соперницы, а затем… затем Сильвина без всяких хитростей просто начала топтать немного растерявшуюся от падения амазонку. В пах, в живот, в грудь, в лобок – везде настигали кричащую от боли Ирину беспощадные удары сильных ног гладиатрисы, и амазонка, пропустившая два первых таких удара, теряла с каждым из них силы, чувствуя, как уже не может нормально дышать… как в ее животе будто что-то взорвалось… как жутко пробивается боль в расплющенной о ребра груди… Ирина пустила слезы, лихорадочно пытаясь зажать, прикрыть руками грудь и живот одновременно…
- Вставай! – кричали с амазонской трибуны, - поднимайся, Иринка! Мы с тобой! – но шум этот перекрывался все нарастающим гулом с трибуны гладиатрис – те скандировали «Силь-ви-на!» все громче и громче.
Пятка Сильвины вдруг загородила весь обзор – и резко опустилась. Ирина, заверещав, подобно юной амазонке-ледаиске, закрыла лицо ладошками… и тут же что-то неимоверно тяжелое шлепнулось на ее нижние ребра. Гладиатриса, обжав грудную клетку соперницы ногами, сомкнула руки в замок, вознесла их над головой – и, подержав их так пару секунд под девичий визг «нееееееет!» с амазонской трибуны, резко нанесла сложенными кулаками удар туда, где на гладко выбритой коже уже растекался синяк от попадания ее пятки.
Ирина лишь взбулькнула – и вся вдруг обмякла, откинув голову в сторону и раскинув руки и ноги. На амазонской трибуне совсем юная девочка откровенно, взахлеб и навзрыд, плакала, уткнувшись лицом в ладони.
А на герцогской ложе особа королевской крови положила руку на попу особы крови царской.
***
- Что я говорила? – улыбка Миры освещала полутемное помещение, откуда гладиаторы выходили на арену, - у них – сплошные понты и никакого толку! Лита, не обижайся, но ты сама все видела.
- Сейчас они пару выставят, - сказала Лита, обуреваемая противоречивыми чувствами, - я так думаю, молоденькую девочку вместе со старшей.
- Сделаем так же? – спросил Глер у Миры.
- Нет, наверное, - отрицательно мотнула головой тренерша, - незачем позволять амазонкам навязывать нам их правила, это создаст им преимущества… Выпустим двух опытных. Мирошка, Карина - готовы?
- Готовы, - синхронно ответили два девичьих голоса из полумрака.
Глер повернулся к юной девочке-служанке:
- Бегом к глашатаю, от нас – Мирошка и Карина, - сказал он. Девочка метеором помчалась по коридорам Арены – через минуту глашатай уже знал, кого объявлять.
В это самое время, пока на Арене Сильвина–победительница ловила восторженные крики и цветы болельщиков, купалась в их овациях и мелких монетках, по традиции бросаемых на песок Арены после понравившегося публике поединка, а прислужники Арены грузили на носилки неподвижное, еле дышащее тело поверженной Ирины, в помещениях амазонок готовилась к выходу их боевая пара.
- Мам, а ты уверена? – Прокла, как в детстве, слегка потянула мать за палец, привлекая ее внимание.
- Более чем, доча, - Медея собирала в хвостик свои роскошные светлые волосы, - а если ты не уверена – лучше не выходи, - глава приморского клана погладила дочку по спинке, между лопатками.
- Ну мам, я уже не маленькая, - Прокла отодвинула ласкающую ее руку, - не надо меня гладить…
Медея со смехом обняла дочку, нежно прижала ее к груди…
- Конечно, не маленькая, - сказала она, - зато любимая. Доча, давай повторим все, как я тебя учила.
Прокла чуть не топнула ножкой:
- Да сколько можно? Последний час только и повторяем!
- Сколько нужно, - мягко, но настойчиво сказала Медея, присаживаясь на корточки перед дочерью. Та поступила так же.
- Так, что ты должна делать в бою? – спросила Медея.
- В первую очередь прикрывать тебя, - вздохнула Прокла, - мам, я бы и без твоих подсказок это делала, - девушка поцеловала мать в краешек губ, - я должна прикрывать тебя, когда ты атакуешь, а вторая цель еще боеспособна.
- Правильно, - сказала Медея, - самостоятельно прославиться ты всегда успеешь, у тебя для этого все есть… Не рвись в собственные атаки, если тебе будет что-то угрожать – отбегай под мою защиту. Помни, гладиатрисы – не настоящие женщины, не стесняйся бить им в сиськи и киски.
Прокла подскочила:
- А то я, наверное, стесняюсь! – чуть не крикнула она, - да я обещаю, что в этом бою буду бить этих недоженщин только в сиськи и по писькам, ну еще, может, в пупки.
Медея вздохнула, взяла дочь за руку:
- Ох, и горячая ты у меня… Ладно, вернемся к твоим обязанностям. Что еще ты должна делать?
- Добивать поверженных тобой соперниц, - сказала Прокла.
- Правильно, а как?
- Максимально безжалостно, - облизнула губки юная амазонка, - чтоб уж точно не встали.
- Верно, - кивнула головой Медея, - бей их туда, где видишь синяки от более ранних ударов. Если соперница упала на землю и пытается встать – пусть встанет на четвереньки, пинай в живот. Если лежит на спине – топчи сверху, вроде как эта толстуха сейчас царицыну лизалку затоптала. Если лежит на животе – прыгай на лопатки, шею в захват и прогибайся назад. Все поняла?
- Да все, мам. Я им их матки наизнанку выверну, и кишки через зад вытащу, не сомневайся!
- Умничка моя, - Медея встала, поймала дочку в объятья и прижала к себе, - сокровище ты мое беленькое… Ой, наш выход объявляют!
Звуки труб, возвещавшие о начале нового поединка, донеслись до помещения, выделенного амазонкам.
- От амазонок! – вещал глашатай, пока створки открывались, - слаженная боевая пара! Мать и дочь! Гроза морей! Меееедея Гнееевнааая! И ее дочь! Дебютантка! Прррроклаааа!
Женщина и девушка вышли под солнечный свет, заливающий Арену. После полутемного помещения их глаза не сразу привыкли к таким ярким лучам – поэтому Прокле первые секунды казалось, что на трибунах просто расплылось огромное, яркое и аляповатое пятно – на самом деле это были одежды зрителей, в чем девушка убедилась, адаптировавшись к свету. Зрители бурно приветствовали пару, с амазонской трибуны неслось «Сделайте их!» и «Мы с вами!».
Лишь увидев, кто вышел на Арену, Лита, находившаяся в помещении гладиатрис, рванулась к Глеру:
- Глер! Замени любую из наших на меня! У меня к этим двоим личные счеты!
- Поздно, - сказал Глер, - сейчас уже наших объявляют… Успеешь еще счеты свести, неделя Турнира только началась.
Глашатай продолжал надрываться:
- От Его Высочества Герцога Терелле! Воспитанница школы Глера Великолепного! Извечный враг амазонок – сабинянка! Миииирошкаааа! И ее партнерша на этот поединок! Воспитанница школы Мивруса! Кааааринаааааа!
Гладиатрисы выбежали на арену под рукоплескания и одобрительные крики толпы – после победы Сильвины симпатии зрителей были в основном на стороне терельской команды. Тем более, что зрителям было, на что посмотреть, не только в боевом плане.
Мирошка, смуглая невысокая сабинянка, выбежала, словно вся была на упругих пружинках – каждый ее шаг, казалось, способен был стать началом полета. Небольшая ее грудь почти совсем не колыхалась при беге, да и вся она была словно смуглая ожившая скульптура работы древних ваятелей – четко очерченные линии небольших, но рельефных мышц, аккуратная прическа… На бой Мирошка, следуя обычаям своего народа, вышла при украшениях: золотые серьги в ушах, золотая же цепочка с кулончиком, браслеты и кольца – все это переливалось в ярких лучах солнца, когда гладиатриса упруго бежала по песку Арены. Карина же, напротив, вышла с показной, царственной ленцой, виляя крепкими упругими бедрами и покачивая весьма немаленькой грудью. Ее лицо, не раз удостаивавшееся быть изображенным кистью лучших художников Тереля, обрамляли медово-золотые локоны, собранные на затылке массивной золотой заколкой. Длинные ноги Карины грациозно вышагивали по песку Арены, как делали это уже неоднократно – несмотря на внешность (и не только внешность) дорогой куртизанки, Карина была довольно известным бойцом, и даже Глер неоднократно, но безуспешно пытался заполучить ее в свою школу. На полголовы выше Мирошки, Карина несколько свысока смотрела как на партнершу, так и на соперниц.
На герцогской ложе Антония наклонилась к герцогу:
- Знал бы ты вот эту мелкую, - она указала на Проклу, - та еще «звездочка». Смотрю сейчас на эту белесую гладиатрису – и кажется мне, что это будет не бой, а мерянье звездатостью.
Герцог усмехнулся.
- Похоже, ты права, - сказал он, - эта Карина – известная любительница позвездить. Гладиатриса – это не основная ее профессия, хотя и здесь она добилась весьма неплохих результатов. Что ж, посмотрим…
На Арене соперницы изучали друг дружку взглядами, переговариваясь с партнершами.
- Белесую я на себя беру, - на ушко сказала Прокле Медея, - вырублю ее за пару ударов, она, похоже, не боец вообще. Ты пока погоняй смуглую с побрякушками, только в бой не вступай – ударишь и отходи. Она больше на бойца похожа, не стоит тебе пока с ней вязаться… Я как длинную завалю, сразу тебе на помощь – а ты добьешь белую и ко мне присоединяйся. Поняла?
- Да, мам.
- Вот и умничка, - Медея поцеловала дочь в носик.
Гладиатрисы тоже переговаривались:
- Ох и мощна мамаша, - покачала головой Мирошка, - мышцы, почти как у мужика. И взгляд… взгляд убийцы.
- Не бойся, я с тобой, - улыбнулась Карина, - смотри лучше, дочурка-то горячая какая: чуть не прыгает от нетерпения. Замани ее и завали пожестче, я пока мамашей займусь…
Бойцы начали сходиться. Карина и Медея уверенно шли на сближение, Прокла держалась чуть сзади матери, а Мирошка обегала соперниц по широкой дуге, заходя сзади.
- Прикрывай, - быстро бросила Медея дочери, переходя на бег и замахиваясь для удара кулаком в раскачивающуюся на ходу грудь Карины. Сблизившись на дистанцию удара, она резко выкинула вперед кулак – но тот встретил лишь пустоту: Карина ушла в сторону, одновременно нанося удар коленом в живот амазонки, попав сбоку от пупа. Медея резко выдохнула и остановилась на миг – перевести сбитое дыхание, но гладиатриса-куртизанка не дала ей такой возможности: лишь только Медея замерла, изящная, но мускулистая нога Карины поразила ей правое подреберье.
Болью выдохнула Медея, хватаясь за печень и сгибаясь пополам – и тут же беспощадный локоть гладиатрисы вбился ей меж лопаток, повергая амазонку грудью в песок. Однако Медея не растерялась – инстинктивно она схватила ухоженную ногу Карины и резко, с поворотом, дернула на себя. Гладиатриса взвыла на неожиданно высокой ноте, попыталась отдернуть ногу…
В это время Прокла занималась Мирошкой – или наоборот. Мирошка пыталась зайти со спины к Медее, но юркая Прокла, крутящаяся прямо перед ней, не давала этого сделать. Дерзкая девчонка набегала, быстро наносила обманный удар и сразу вслед за ним – основной, несильный, но обычно достигающий цели, а затем отпрыгивала на безопасное расстояние, не давая Мирошке ударить в ответ.
- Вот муха назойливая! – выкрикнула Мирошка противнице, - сражайся как воин!
- Если я – муха, то что же ты тогда? – съязвила девчонка, - вот как с этим самым и сражаюсь! – и она показала розовый язычок сопернице.
Мирошка по-настоящему разозлилась:
- Ну, сикилявка, пощады не жди! – и, переключившись на юную амазонку, бросилась на нее. Чего, собственно, девочке и надо было – теперь Медее не угрожал бой на два фронта.
Зрители подбадривали обе команды – из амазонского сектора неслось «Прокла! Загоняй ее, пусть выдохнется!» и «Медея! Вали ее в партер, в партер!», из терельского – «Мирошка! Брось ее и беги к Карине!» и «Пинай ее ногами, Каринка!». Простые же зрители просто бурно реагировали на каждый удачный удар, вызывающий вскрики боли у бойцов.
Медея резко, не отпуская ногу соперницы, развернулась на песке, растянув паховые связки Карины и вызвав у той дикий вскрик боли. Из подведенных глаз гладиатрисы брызнули слезки, якобы несмываемая тушь темной каплей прочертила дорожку по щеке. Хватаясь за пах, Карина упала на песок – и тут же была придавлена массивным телом Медеи. Амазонка легла так, что верх ее мускулистого живота оказался на лице соперницы, а ступни чуть согнутых в коленях ног – на середине бедер Карины, с внутренней стороны. Затем Медея, охватив голову соперницы двумя руками, с силой начала вдавливать ее лицо в свой напряженный пресс, одновременно разводя ноги в стороны – так, что бедра Карины тоже начали расходиться друг от дружки. Пиратка чуть прогнулась назад, более надежно прижимая ноги соперницы к песку своими – и все продолжала разводить свои лодыжки шире и шире, по принципу кронциркуля все шире и шире раздвигая бедра Карины. Гладиатриса не могла даже нормально вздохнуть – ее нос и рот оказались зажаты животом соперницы – так что ее сопротивление почти не ощущалось. Зато боль в паховых связках нарастала – уже поврежденные рывком соперницы, теперь они растягивались хоть и медленнее, но абсолютно неумолимо. Карина в ужасе забилась под соперницей, нанося удары кулаками той по спине и пояснице – но каждый удар был слабее предыдущего, нехватка воздуха и боль делали свое дело.
Мирошка меж тем безуспешно гонялась за юркой девчонкой, каждый раз успевающей увернуться из-под самого удара сабинянки, да еще и чувствительно ткнуть в ответ в низ живота или пуп. Казалось, Мирошка вот-вот настигнет соперницу и нанесет удар – но амазонка успевала то встать на колено прямо из положения бегом и ткнуть локтем назад, угодив при этом в пуп сопернице, то нырнуть прямо под бьющую руку гладиатрисы и в нырке поразить ребром ладони почку, кувырком затем разорвав дистанцию… Мирошка начала понимать, что устает, а оттого вести маневренный бой дальше бесперспективно. Тогда она просто побежала на помощь Карине, уже пытающейся придушенно кричать из-под навалившейся соперницы, а удары набегающей Проклы просто с ходу блокировала или отводила, не переходя в контратаку.
Прокла посмотрела на мать – та додавливала соперницу, ступнями широко, практически на шпагат, разведя ее бедра. Карина то хваталась руками за гладко выбритую промежность, то пыталась бить Медею в поясницу… но анус амазонки был практически открыт, и именно к заду Медеи направлялась Мирошка! Мигом оценив опасность, Прокла бросилась поперек дороги сабиняки и схватила ту за ноги. Мирошка с воплем растянулась на песке, явно ушибив грудь и не добежав до цели каких-то три-четыре шага. Прокла, не отпуская захваченные ноги соперницы, сделала перекат, оказавшись на спине Мирошки – получилось, что тело сабинянки согнуто в эффективный болевой прием, «скорпион», когда боль пронзает и бедренные, и коленные суставы.
- Пусти, сучка! – Мирошка резко распрямила ноги, пытаясь вырвать их из захвата юной амазонки. Левую ногу Прокла выпустила, но правая осталась в плену Проклы – и амазонка быстро применила еще один прием. Она согнула захваченную ногу соперницы в колене, просунув свое предплечье под коленом, а затем всем весом легла на получившийся «рычаг». Белугой взвыла сабинянка, в ужасе и боли округлив глаза и рот, руки ее бесцельно замолотили по песку…
- Нееееет! Пустииии! – орала она, - девочки, на помооощь! – ее крик срывался на высокие ноты, режущие зрителей по ушам, а затем вдруг перешел в громкий нечленораздельный плач.
Карина хоть и кричала от боли, но не сдавалась на милость Медеи – и та поняла, что ситуация может перерасти в патовую. Давить соперницу до потери сознания можно было еще долго, даже слишком долго – и Медея решила позвать Проклу на помощь. Девочка без особого труда подобралась бы к открытым гениталиям Карины – и с гладиатрисой было бы покончено.
- Дочка, быстрее сюда! – позвала Медея, - тут дел на один удар! – амазонка, приподняв ненадолго голову, посмотрела на то, как Прокла практически вывернула коленный сустав соперницы, - брось ты ее, она уже сломалась! Все равно на ноги прямо сейчас не встанет!
Прокла, продолжая давить на ногу воющей от нестерпимой боли сабинянки, ответила:
- Мам, подожди ты со своими проблемами! Щас эту добью – тебе помогу! – и еще сильнее навалилась на живой рычаг. Мирошка, продолжая верещать от нестерпимой боли в сухожилии, забилась на песке. Тогда Прокла свободной рукой нащупала близкий анус девушки и всадила туда три пальца, а затем, резко разведя их в стороны, выдернула наружу. Мирошка вскрикнула очень высоко – ее крик практически оборвался на ультразвуке – и вдруг обмякла, прекратив и кричать, и сопротивляться.
Прокла отпустила ногу соперницы – та безвольно и мягко опустилась на песок, развернулась и вытерла пальцы о волосы Мирошки, а затем встала над телом соперницы, наслаждаясь зрителским восторгами. «Мы любим тебя, Прокла!» - раздавались над Ареной крики как амазонок, так и простых зрителей.
Медея меж тем чувствовала, что начинает уставать – ей уже довольно долго приходилось прилагать усилия, чтоб одновременно разводить бедра Карины в стороны и прижимать их к песку. Внезапно Карина, повинуясь, видимо, инстинкту, впилась крепкими зубами в грудь соперницы – и теперь настала очередь Медеи издавать болевой крик. Она отпустила гладиатрису и откатилась в сторону, ложась на спину, шипя от боли и зажимая ладошкой сосок, а Карина легла набок, запустив обе ладони в сомкнутую промежность и тихо подвывая на одной ноте.
Тут, наконец, Прокла пришла на помощь матери – коротко разбежавшись, она пнула пальчиками ноги Карину между упругих ягодиц, а затем просто и без фантазий, как уличный драчун, начала избивать лежащую гладиатрису ногами в живот и грудь. Та пыталась закрыться – бесполезно, ноги беспощадной девочки находили лазейку всюду; перевернулась в попытке укрыть живот на спину – Прокла упала ей попой на лопатки, и в точности, как учила мать, просунула предплечье под шею, а вторую руку положила на затылок. Откинув корпус назад, юная амазонка нажала на затылок захваченной соперницы – и через минуту все было кончено. Карина похрипела в захвате, пустила струйку слюны и вырубилась.
Прокла вскочила с поверженной соперницы, вновь подняла в триумфе руки – на этот раз ей достались не только бурные восторги, но и цветы, и дождь монет…
- Мам, вставай, - улыбка не сходила с лица амазонки, когда она протянула руку Медеи, - раздели со мной триумф!
Медея, продолжая немного кривиться от боли в соске, поднялась, схватившись за руку дочери.
- Ты у меня, конечно, молодец, - обняла она Проклу, - но вот твоя тщеславность когда-нибудь подведет и тебя, и меня. Тебе трудно было помочь мне расправиться с длинной сучкой, когда ее п…да была в твоем распоряжении?
- Да ладно, мам, победителей не судят, - она поцеловала Медею спереди в ложбинку между шеей и грудью, - главное – что мы выигралииииии!
Прокла снова подняла обе руки, купаясь в восторге зрителей. Затем она перевела взгляд на поверженных соперниц, сломанными куклами валяющихся на песке. Знаменитые медово-золотые волосы гладиатрисы-куртизанки, не раз вдохновлявшие художников, сейчас были в беспорядке растрепаны и перемешаны с песком.
- Жалкие дохлые индюшки! – Прокла несильно пнула бессознательную Карину в ягодицу, - мам, а давай их сами оттащим к воротам лекарей, да с «кругом почета»!
- Ой, и выдумщица же ты, - улыбнулась Медея, - ладно, это, похоже, будет забавно! Хватай за ноги смуглую, она полегче – и потащили по кругу!
Медея взяла за обе лодыжки лежащую лицом вниз Карину, Прокла так же поступила с Мирошкой. Медея развернулась задом к поверженной сопернице, так, что держала ее теперь на манер волокуши, в какой уборщики улиц выносят сор. Затем она пошла от центра Арены к трибунам – и тело гладиатрисы волоклось за ней, оставляя на песке две борозды от грудей. Руки и роскошные волосы Карины безвольно волочились по песку, подметая легкие мелкие монетки, лепестки и листья цветов. Прокла поступила по примеру матери. Обе – мать и дочь – протащили бессознательные тела мимо притихшей трибуны терелльских гладиатрис, мимо дружно и весело вопящих мест, выделенных амазонкам, и приблизились к герцогской ложе.
- Волчья Царица! – сказала Медея, приложив руку к губам, сердцу и лобку, - мы, Медея Гневная и Прокла, дочь Медеи Гневной, одержали эту победу в твою честь!
Царица благосклонно улыбнулась:
- Я довольна вами обеими. Я дозволяю обобрать поверженных соперниц – ты не против, владыка Терелле?
Герцог пожал плечами – мол, делайте, что хотите.
Обе гладиатрисы к тому времени начали приходить в себя – сначала Мирошка, а затем и Карина приоткрыли со стоном глаза, причем Карина сразу же зашлась в мучительном кашле, прогоняя воздух через пустые легкие. С деланным отвращением отмахиваясь, Медея протянула руку к ее затылку – и, расстегнув, вынула роскошную золотую брошь-заколку, украшенную рубинами. Измазанные песком локоны гладиатрисы рассыпались по ее плечам, а больше – по тому же песку.
Весело похохатывая, Прокла обирала стонущую и хнычущую Мирошку – снимала с нее цепочку, сережки, браслеты, стянула с пальцев кольца…
- Прошу тебя, - еле произнесла сабинянка, - вот это кольцо, пожалуйста, не трогай, - она показала на простое тонкое колечко, - оно очень дорого мне… и моему мужу…
- Не трогай, - кривляясь, передразнила ее Прокла, - это моя добыча. Что хочу, то и делаю, - и она сняла и это, последнее, колечко с пальца расплакавшейся Мирошки.
***
- Обычные разбойницы с большой дороги, - покачала головой Мира, сидя у постели Мирошки, - впрочем, они самые и есть: Лита рассказывала, что эта Медея – пиратка, да и дочь у нее соответствующая.
- Ты иди, - слабо сказала Мирошка, глядя в потолок заплаканными глазами, - со мной все в порядке будет. Там сейчас ты нужнее – скоро массовый бой, надо девушек для него отобрать…
Мира, еще раз нежно поцеловав сабинянку и прошептав «Поправляйся быстрее…», вышла в коридор, оставив подругу на попечение лекаря, и направилась в комнату терельской команды.
- Ну, как? – встретили ее вопросом Флавия и Глер.
- А, - махнула рукой тренерша, - расстроена, конечно, ужасно. Душевные раны у нее сильнее физических. Зря амазонки с ней так…
- Они отплатят, - вмешалась в разговор Лита, - только бы в следующий раз угадать, когда они выйдут… Тогда уж я ими займусь…
Мира кивнула головой.
- Тут-то что было, пока меня не было? – спросила она.
- Ты как ушла, новый поединок начался – наша Машика против амазонки Атеи, - ответила Флавия, - ну, Машика в ударе сегодня явно: пару раз той в пузо кулачищем дала – она и сложилась на песочке, ножками только дрыг-дрыг, - Флавия улыбнулась, - а потом Машика ее за волосы подняла, к борту арены подтащила – и смазливой мордочкой о борт! Та сразу и вырубилась. Скучный и предсказуемый бой, ты ничего особого не пропустила, не расстраивайся. Сейчас вот интересней бой будет.
- Ну-ка…
- Помнишь такую Викониру? – спросила Флавия.
- Это такая «свободный боец», типа? – напрягла память Мира, - ни в одной школе не состоит, пришла защищать честь Герцога?
- Она самая, - кивнула Флавия, - так вот, сейчас она сразу трех амазонских соплюх рвать будет. Помнишь, разговор был – мол, никто из наших против нескольких выходить не будет, это только среди амазонок такие дуры найдутся? Ну вот, и среди наших нашлась. Можем гордиться…
- Так она не наша, а так...- пожала плечами Мира, - не из моей школы – ну и пофиг.
Флавия покачала головой и хихикнула.
- Чего? – спросила Мира.
- Ну, подруга, ты и эгоистка, однако…
- Реалистка, - парировала тренерша, - ладно, глашатай уже оторал, давай на бой смотреть.
Глер вмешался в разговор:
- Зря вы так о ней, - сказал он, - вы не в курсе, кто она такая? А я знаю. Это дочь не кого-нибудь, а самого Барона Гловарда Рыжего. Третья дочь, так что прав на наследство – никаких. Только титул виконтессы. Зато она – чемпионка Терелле по борьбе, в своем весе, разумеется. Известна она тем, что может моментально провести любой болевой прием – соперница и сообразить не успевает, как уже лежит на земле и от боли корчится. Поэтому и вышла она против троих сразу – уверена в своей победе.
- Кто там про ледаисок спрашивал? – Лита подошла к Мире и Флавии, - вот на Арене сейчас – типичнейшие, только без ножей.
Глашатай действительно уже объявил выход поединщиц, и теперь на арене стояла, пружинисто переминаясь с ноги на ногу, высокая мускулистая девушка с короткими темно-каштановыми волосами. В ее фигуре и манере двигаться угадывался борец. Девушка явно следила за собой – гладкая матовая кожа, почти незаметный макияж, изящный педикюр… В отличие от всех выступавших до нее девушек, она была одета – красное шелковое бикини прикрывало ее нежнейшие места.
- Вроде драться умеет, - пожала плечами Мира, - тряпочки-то зачем?
- Стесняется, - махнула рукой Флавия, - она ж не профессиональный гладиатор, драться в наготе, да еще перед таким скоплением незнакомых мужчин, для нее неприемлимо.
- Точно, дура, - вздохнула Лита.
Против терельского бойца вышли три амазонки – юные, румяные и задорные. Две блондинки – одна коротко стрижена, другая с двумя косичками, и одна брюнетка с прямыми волосами до плеч. Фигурки почти одинаковые – такой фигурой, легкой и воздушной, обладают почти все здоровые девушки, переходящие из подросткового возраста в раннюю молодость. Только у блондинки с косичками была не по возрасту развитая грудь и довольно широкие бедра – у ее подруг же эти женские достоинства не были столь внушительны. Все три амазонки были примерно одного роста – на полголовы ниже соперницы.
Лишь выйдя на Арену, девочки стали напоказ пересмеиваться, указывая на соперницу:
- Ой, смотрите, эта дылда стесняяяяется, - весело протянула полногрудая блондинка, Амфитейя, - вся чуть не в броне…
- Не стесняется, а просто боится, - подхватила брюнетка, Ификла, - видимо, сиськи там такие дряблые, что показать их – просто стыд, особенно в сравнении с этим, - она с улыбкой приподняла свои небольшие, но очень правильной классической формы груди.
- Ага, а трусики – это чтоб мы не увидели, как она на самом деле боится, - хохотнула коротко стриженая блондинка, Тесеа, - девочки, у меня идея…
Подруги посмотрели на блондинку.
- Не уйдет она с Арены в своих тряпочках! Сдерем их с нее! – задорно продолжила она.
- И в попу засунем, - подхватила Амфитейя, - вот сюда, - она повернулась к сопернице, раздвинула ягодички, и повиляла бедрами.
- Только сначала пусть вылижет наши попы, - Ификла шутливо похлопала ладошкой по упругим ягодичкам Тесеи, - я думаю, у нее для этого достаточно острый и нежный язычок…
Амазонская трибуна, прекрасно слышавшая все сказанное, весело хохотала, как и большая часть зрителей – а на трибуне терельских бойцов стояла тишина. Виконира кипела, выслушивая оскорбления юных соперниц, но до сигнала не атаковала.
Наконец, сигнал прозвучал – и девушка, свирепо рыкнув, бросилась в атаку. Навстречу ей кинулась Тесеа, метясь охватить ноги высокой соперницы, но та попросту пнула ее, попав точно по груди и отшвырнув этим пинком с пути – амазонка с высоким визгом отлетела на пару шагов и упала на спину.
Тогда навстречу гладиатрисе ринулись две оставшиеся амазонки – Амфитейя слева, Ификла справа. Обе занесли руки для ударов – один из них был нацелен в живот гладиатрисы, другой угрожал ее груди. Удары должны были неминуемо попасть в цель – амазонки очень грамотно охватили направление движения Викониры, и гладиатрисе некуда было деться – но, приблизившись на расстояние удара, девушка в бикини ловко поднырнула под руку соперницы, направленную ей в грудь, перехватила двумя руками кулак, бьющий ей в живот, и кувыркнулась с ходу вперед, не отпуская кисть амазонки. Ификла, а именно ее кисть оказалась поймана, с тонким визгом сделала вынужденное боковое сальто – ее стройные ножки вдруг взлетели вверх, а темные волосы подмели песок Арены. Виконира, продолжая удерживать кисть соперницы в заломе, начала переходить на болевой прием – положив обе ноги на грудь брюнетки, она наложила захваченную руку на свое колено… но тут же налетевшая с боевым криком Амфитейя не дала ей завершить замысел. Полногрудая амазонка ударила ногой сверху, метясь пяткой в пуп лежащей на спине гладиатрисы – и та, чтоб блокировать удар, вынуждена была отпустить руку Ификлы, перехватывая пятку соперницы уже у самой цели.
Ификла же поступила просто – освободившуюся руку она встряхнула, освобождаясь от спазма, приподняла вверх – и тут же обрушила вниз удар локтя, попав точно в лобок удерживавшей ее сбоку ногами соперницы. Виконира издала крик боли, глаза ее расширились… а Ификла, завизжав: «Получи еще, дылда!» снова впечатала свой по-подростковому острый локоть в нежную плоть соперницы, прикрытую тканью трусиков. Затухающий было крик гладиаторши снова набрал силу, но в этот раз в нем появились воющее–всхлипывающие нотки, и Виконира, отпустив пятку Амфитейи, дрожащими руками потянулась к лобку… Чем Амфитейя не преминула воспользоваться, вновь подняв колено и с криком «Прощайся с пупом!» вбив большой палец ноги прямо в уязвимую ямочку посреди живота гладиатрисы.
Крик женщины оборвался на булькающем звуке – теперь лицо ее приняло пунцовый оттенок, глаза просто вылезали из орбит, рот раскрылся, и розовый язык выполз на губу… Ноги Викониры, все еще лежащие на груди Ификлы, словно одеревенели от болевой судороги, и теперь мелко-мелко дрожали, отказываясь, видимо, подчиняться сознанию гладиаторши. Безжалостная Ификла, однако, снова повторила свой удар – теперь не просто силой одной руки, но, сомкнув кулаки замком, придала бьющему локтю дополнительное ускорение соединенной мощью обеих рук. Виконира не издала ни звука – просто тело ее, подобно раздавленному червяку, стало нелепо дергаться из стороны в сторону.
Подбежавшая Тесеа, поглаживая на ходу травмированную грудь, с ходу вознесла ногу и обрушила пятку на левую грудь корчащейся от боли соперницы. Амфитейя же не вынимала после удара палец из пупа соперницы, перенеся вес на эту ногу и давя в кишки гладиатрисы практически всей массой.
- Да снимите же с меня ее копыта! – крикнула подругам Ификла, теперь обеими руками поднимающая ноги гладиатрисы, - дышать же сложно!
Тесеа придавила ногой грудь гладиатрисы, Амфитейя схватила лодыжки Викониры – и сбросила их за голову лежащей Ификлы, а затем помогла брюнетке подняться.
- Вот тварь, - Ификла пнула лежащую женщину в бок, - чуть руку мне не вывихнула!
Виконира только надрывно стонала, изредка всхлипывая, и пыталась перевернуться хотя бы набок – но прижимавшая ее грудь нога Тесеи не давала этого сделать. Одной рукой практически побежденная гладиаторша пыталась хоть немного приподнять от груди давившую ее ногу, другой же судорожно схватилась за лобок.
- Давайте ее разденем! – предложила Амфитейа и тут же приступила к исполнению предложения: наклонилась, засунула одну ногу под ткань трусиков на попе соперницы, руками взялась за верх шелкового треугольника – и под аккомпанемент плачущего шепота соперницы «нет… пожа… прошу вас, не надо…» резко распрямилась, рванув ткань на себя. Шелк не так просто порвать, но сила распрямляющейся молодой амазонки победила прочность ткани – и красные трусики с треском порвались пополам, обнажив заросшие темно-каштановыми кудрями лобок, лишь немного прикрытый ладонью женщины, и губки. Амфитейя с победным «Иииииииеееесть!» - подняла тряпочку над головой, вызвав всплеск восторга на трибунах. Пустившая слезы Виконира протянула к промежности вторую руку, закрывая открывшиеся нежности обеими ладошками и не переставая стонать и всхлипывать.
- Что это ты решила от нас своё естество скрыть? – ухмыльнулась Ификла, - думаешь, все амазонки только и мечтают о том, как бы изнасиловать недоженщину? Правильно думаешь! – еще шире улыбнулась она и, наклонившись, несколько раз ударила кулаком по пальцам соперницы, закрывающим лобок и половые губки, вызывая каждый раз все более тихий крик Викониры и все более громкий – зрителей на трибунах.
- Подержите ей руки, - сказала затем Ификла, и ее подруги, схватив гладиатрису за запястья, развели ее руки в стороны, положив их на землю и встав на них сверху: Амфитейя встала ногами на правую ладонь, Тесеа – коленями прижала ладонь левую. Гладиатриса корчилась и слабо пыталась вырываться – но это было столь же тщетно, как и ее слабеющие мольбы о пощаде. Юные и жестокие, амазонки наслаждались всхлипами взрослой женщины «девочки… пощадите… вы же тоже… прошу вас…» - но, разумеется, и не думали ни о какой пощаде.
Ификла подошла к груди разложенной соперницы, взялась рукой за тканевую перемычку лифчика – и с силой дернула ее вверх. Виконира издала слабый вскрик, ее торс немного приподнялся – приподняться больше мешали придавленные амазонками руки – но ткань выдержала. Тогда жестокая брюнеточка встала ногой на «солнышко» соперницы и снова повторила рывок – на этот раз лопнули швы тесемок, и лифчик оказался в руке Ификлы.
- Сестры-амазонки и вы все, зрители! – патетично и очень громко выкрикнула брюнетка, поднимая трофей над головой, - будьте же свидетелями моей победы над этой здоровой неумелой дурой, что рискнула выйти против нас!
Виконира тихо плакала, причитая:
- Хотя бы добейте… не хочу такого позора…
- Заткнись, дылда, - весело сказала Тесеа и резко ударила кулаком по искривленным плачем губам женщины – нижняя губа рассеклась, оттуда потекла тоненькая ярко-алая струйка.
Толпа выражала свои восторги всеми доступными способами: крики «мы любим вас, малышки!», «порвите ей попус!», «в сиськи ее, в сиськи!» - раздавались над ареной.
Ификла, пританцовывая, присела на лицо поверженной соперницы, сладострастно и томно потерлась задом… а затем, вознеся над головой сложенный кулаки, несколько раз с силой и вскриками «Получи! На!» ударила с широкого, из-за головы, размаха сверху туда, где расплывалось чудовищное пятно синяка от ее же ударов локтями. На третий или четвертый такой удар гладиатриса перестала всхлипывать и стонать – и обмякла, а бедра ее, до того сжатые и напряженные, внезапно расслабились.
- Вырубили тварь! – громко крикнула Ификла, а затем уже тише сказала девочкам: - вы не против триумфальной колесницы?
- Да нет, - улыбнулась Тесеа, а Амфитойя жестом подтвердила.
- Тогда побудьте «лошадками», - нежно попросила брюнеточка, - с меня потом язычок где хотите…
- Ладно, уговорила, - сказала Амфитойя.
Девушки перевернули нокаутированную соперницу на живот, Ификла села ей на верх спины лицом к ногам. Амфитойя взялась за правую лодыжку поверженной, Тесеа – за левую. Разойдясь на шаг, так, чтоб открылась промежность побежденной, девушки быстро зашагали к борту Арены – а затем вокруг нее. Брюнетка изображала под хохот и приветствия зрителей возницу, хлеща лифчиком поверженной по попам подруг – играючи, а между ног «колесницы» - далеко не столь нежно.
Остановившись перед герцогской трибуной, девочки приветствовали Царицу, короля и герцога.
- Эй, брюнетка, - бросил герцог, - не пристало сидеть в присутствии трех королевских особ. Этикет-то соблюдать надо.
- Победительниц не судят, Тер, - взяла его за руку Царица Амазонок, - Ификла, дочь Геребы из стаи Андромахи Шлемоносицы, слушай мою волю. Я дарю тебе право сидеть в моем присутствии – в честь того, что сейчас ты именно сидишь. Амфитойя, дочь Хелены из той же стаи, и Тесеа, дочь Алексы из той же стаи – вам дарую по лучшей кобылке со своей конюшни. Не подумайте, что я говорю об офицерах своей гвардии, - и смех прыснул с ближайших трибун, уловивших смысл высказывания монархини.
***
На следующий бой Флавия и Мира выбрались на небольшую трибунку, пристроенную рядом с «терельским» выходом на арену. Вслед за ними поднялись Глер и Лита – причем Флавия не сразу поверила своим глазам: Лита, казалось бы, амазонка от кончиков ушей до пяточек, любительница исключительно женского общества, только хихикала и несильно отталкивала руку хозяина школы, когда его ладонь ложилась ей на обнаженную талию. Но от вопросов наемница благоразумно удержалась.
Глашатай объявил выход соперниц – против амазонки Хелионы, оправдывающей свое имя светло-рыжими волосами, пышным ореолом обрамляющими веснушчатое по-подростковому круглое лицо, вышла воспитанница Глеровой школы, известная уже Флавии Симира. Юная полногрудая девушка за те месяцы, что прошли с первой их встречи с наемницей, выбилась в десятку лучших кулачных бойцов школы – ее кулачки брали не силой, а скоростью, не сокрушая, а проникая сквозь оборону соперницы, разбивая болевые точки, которые Симира интуитивно находила безошибочно.
Бойцы под крики зрителей выходили на середину арены, когда вдруг дверь, ведущая из помещений гладиатрис на трибунку, открылась и оттуда влетела молодая среднего роста женщина с темно-каштановыми волосами, легкими волнами падающими на спину. В аккуратных ушках женщины сидели небольшие клипсы, шею украшали нанизанные на золотую нить янтарины. Вслед за ней вбежала юная гладиатриса, исполнявшая мелкие распоряжения Миры.
Женщина сразу спросила хозяина школы:
- Ты Глер Великолепный?
- Ну я, - пожал плечами Глер, - а с кем, собственно, имею честь?
- Даша, - представилась женщина, - сабинянка.
Гладиатриса, вошедшая за Дашей, сказала Глеру:
- Я пыталась ее остановить, но она…
Хозяин школы махнул рукой: мол, все нормально, иди, работай. Девушка удалилась.
- Так чем обязан твоему визиту, сабинянка Даша? – спросил Глер.
- Я приехала из Сабина только сегодня, - начала Даша, - точнее – час назад. Приехала, чтобы сразиться на этом Турнире против амазонок, вместе с милой моей подругой – Мирошкой. И что я нахожу? Во-первых, я не успела к началу, во-вторых, Мирошка ранена! – Даша немного запыхалась, и остановила речь.
- Ну и? – спросил Глер, - хочешь на Арену, отомстить за Мирошку?
- ДА! – буквально выкрикнула Даша, - вы все даже не представляете, как я рву на себе волосы из-за того, что не успела вовремя! Еще бы вчера вечером приехала – сегодня сражалась бы вместе с моей Мирошечкой, и тогда бы она точно не уступила в схватке!
- А сражаться-то умеешь? – поинтересовалась у темпераментной гости Мира.
Та состроила такую гримасу, будто были оскорблены ее лучшие чувства:
- Хотите, против нескольких амазонок выйду? – спросила она.
- Нет уж, - ответил Глер, - одна уже вышла, хватит. Ладно, - он окинул взглядом фигуру собеседницы, и удовлетворенно кивнул, - верю, что ты – боец. Расспросить бы об этом Мирошку надо бы…
- …но она сейчас спит, - продолжила Даша, - так что придется вам поверить мне на слово.
- Хорошо, выйдешь в следующем бою, - сказал Глер, - это будет массовая свалка без оружия. Умеешь?
- Умею, - сказала Даша, уже немного успокаиваясь, - я тут гляжу, бойцы в основном голыми бьются… Можно в трусиках?
- Можно, - ответил Глер, - иди, готовься, похоже, поединок заканчивается…
На арене тем временем Симира действительно заканчивала поединок – прижатая к самому бортику амазонка вскрикивала все слабее и слабее, когда кулачки юной гладиатрисы впивались ей то в нежную плоть груди, то в животик, то в лобок… Было заметно, что глаза Хелионы теряют осмысленное выражение, ноги заплетаются – еще пара-тройка удачных ударов, и юная амазонка потеряет сознание, рухнув в песок.
- И еще, - сказала Даша, - вслед за мной едут две наши знаменитейшие агешки – Тамара и Ната. Они только сегодня узнали о Турнире и жаждут показать амазонкам, кто же на самом деле лучше владеет копьем.
- А разве «агешка» - не амазонский термин? – удивилась Флавия.
- Изначально – амазонский, - сказала Даша, - но теперь и мы его переняли вместе с вооружением и тактикой боя голых копьеносиц.
В это же самое время в помещениях, выделенных для амазонской команды, юные амазонки громко обсуждали происходящее на Турнире.
- Ну сколько можно в игрушки играть! Все деремся и деремся, боремся и боремся…Праздничное игрище на лужайке, а не турнир! – эмоционально бросила, шлепнув себя по бедрам, Хрисиппа – совсем молоденькая амазонка, однако, уже зачисленная в гвардию Антонии как весьма перспективный боец.
- Точно! И так же всё ясно, чья берет! – поддержала ее Эола, более старшая и рассудительная девочка, к которой обычно обращались за советом, - эти недоженщины уже просто трусят с нами вязаться! Видать, турнирное начальство и само понимает, что с оружием мы их переколем, как овечек! Безо всякого интереса для публики с денежками. Вот и тянут, гадюки…
- Но ведь Атею все-таки их девчонка сделала…Есть у них все-таки кое-кто, а? – Ксения, несмотря на юность, обладающая довольно внушительными формами, вскинула бровь.
- Ой, не смеши! Вот именно – "кое-кто"! Эта кубышка просто мясом взяла! Силищей тупой, Атеечка-то у нас совсем тощенькая…Не повезло ей…- вздохнула Эола.
- А она, сучка стриженая, ее лицом об ограду! – всплеснула руками тоненькая и гибкая Леона, - Зеркало Богов осквернила! Ох, попалась бы она мне на нож, я бы ей все кишки вонючие перемешала!
- Девчонки, а правда, что нас на ледаис Прокла поведет, дочка медеина? – поинтересовалась Эсте, полногрудая, несмотря на свои 16 лет, рыжулька, - Слышала я такое…
- Истинная правда, клянусь Артемидой! – выкрикнула Хрисиппа.
- А не рано ли ей, девчонки? - рассудительно произнесла Ксения, - ей только-только шестнадцать пришло…
- Молчи, дурочка! – оборвала ее Эола, - это решение самой Царицы! Если кто услышит, что ты в нем усомнилась – мало не покажется!
- Конечно, Царица знает, кого вперед поставить! Прокла драться умеет, чего и говорить! – подхватила Ликана, девочка с серо-желтыми пронзительными глазами и пепельными локонами, - Она и без ножа вон как эту кучерявую Мирошку порвала, любо-дорого! Чистая победа, а у сабинянки шансов было ноль, хотя и старше!
- К тому же, когда две оравы ледаисок схлестнутся, много-то не накомандуешь! Такой крик и визг стоит, что оглохнуть можно, - высказалась Аталита, за плечами которой было участие во многих амазонских набегах, - нервы у недодевок слабенькие, вот они и орут, как павианы!
- А еще громче они орать будут, когда мы их валить начнем! И плакать, как соплюшки! – воинственно улыбнулась Ксения.
- А мы и делать их будем, как соплюшек! – азартно подскочила ярко-рыжая Мелита, - я могу на десять золотых поспорить, что троих подряд свалю одним и тем же приемчиком – нож под левую сиську, и душа вон!
- Что ж ты их так милуешь, а? – Артемия, юная золотоволосая грация, укоризненно посмотрела на Мелиту, - эти сучки злобные легкой смерти недостойны, особенно после того, что с Атеей случилось! Уж если ножом бить – так в брюхо! И я уж тогда ставлю не десять, а все двадцать золотых, что своих первых трех прямо в пуп поражу! Чтобы валялись, как тряпки, высунув язык, и ногами сучили!
- Ты золотые-то лучше побереги для гулянки после победы… В пупок попасть нелегко, все же вертеться и скакать будут, как заводные, - возразила Аталита, - Лично я так себе ударчик другой поставила: в низ живота. И попасть легче, и боль не меньше, чем от пупочного. Сами знаете, как от ножа в ниже пояса на крик исходят, как оглашенные орут!
- А я обожаю нижние удары! – воскликнула-вздохнула, мечтательно закатив глазки, Ликана, - классно же, классно, девчонки! - особенно когда в пах или в самую ляльку воткнешь! Такая рожица перекошенная…И ноги сразу отказывают – мешком падает и валяться начинает.
- Точно! От нижнего корчатся, как червяки раздавленные, даже на локте приподняться не могут! – подтвердила Эола.
- А еще в пузырь удар четкий, - Ксения поигрывала маленьким ножом-талисманчиком, - от него боль в почки ударяет!
- Нет, самое крутое – это крутануться, присесть и в задницу гадючке засадить! И больно, и смертельно, и позорнее некуда!!! Прямо в дырочку, ха! – Хрисиппа ловко продемонстрировала такое движение.
- Хватит болтать, девчонки! – стоящая у входа молоденькая Агафета, быстро взглянув в коридор, махнула рукой, - Прокла сюда идет!
- А почему она раздетая? Даже сандалий нету… - Ксения отложила свой талисманчик.
- Неужели скоро начнется, а! – пританцовывала на месте Леона, - я уже вся горю просто…
- Ага, и я на взводе… - Ликана мелко-мелко перебирала ногами, сидя на деревянной скамеечке.
В помещение вошла Прокла – действительно, без нитки на теле.
- Так, девочки, - наставительно-командным тоном, перенятым от матери, сказала она, - через две минуты наш выход.
Многогласное «Ура!!!» потрясло своды помещения.
- Ножи брать? – хищно улыбнулась Аталита.
- Нет, - произнесла Прокла, - к сожалению… будем рвать их голыми руками… пока.
***
- А теперь! – в своей обычной манере начал глашатай, - вы увидите! То, ради чего на наш Турнир собираются тысячи людей! Групповой!!! БОЙ!!! – зрительские трибуны отозвались громогласным восторженно-одобрительным ревом.
Створки обоих помещений раскрылись, и на арену начали выходить девочки из обеих команд. Глашатай продолжал:
- От амазонок! Команда из пятнадцати участниц! Капитан – Прррроклааа! – при этих словах вышедшая первой на песок Прокла подняла обе руки, приветствуя зрителей.
- От Его Высочества герцога Терелле! – надрывался глашатай, - Команда из семнадцати участниц! Капитан – Теееерлина! – та самая рыжеволосая девушка, что в смотре в Меризеле хватала соперниц за волосы и била в низ живота до полной победы, сейчас гордо вскинула в приветствии руку.
С трибун раздавались выкрики болельщиков «Мы с вами!», «Порвите их!», «Не бойтесь этих зазнаек!».
Антония обратилась к герцогу:
- Слушай, - она внимательно рассматривала девушек терельской команды, - ты где таких телят понабрал? Не хочешь же ты сказать, что все эти девочки – воспитанницы гладиаторских школ?
- Нет, конечно, - ответил герцог, - сейчас на арене восемь гладиаторш и девять ополченок. Ополченок собирал специально для нашего мероприятия.
- Да мои же просто порвут их, - усмехнулась царица, - у меня все – профессиональные воины.
- Да у тебя все женщины в царстве – профессиональные воины, - парировал герцог, - с пеленок еще, наверное. Что-то среди твоих я никого не вижу старше двадцати пяти.
- Так ведь не дело опытной женщине драться без оружия, - с улыбкой пожала плечами амазонская владычица, - это детская забава, вот пусть дети и развлекаются.
Команды тем временем строились. Прокла поставила своих девочек клином, сама встав впереди – такой клин обычно выстраивали пешие амазонки, ставя впереди агешек, пробивающих дорогу копьями, а внутри – дамах, которые нужнее были в ближнем бою, и ледаисок, обязанностью которых было добивать раненых агешками соперниц. Такой амазонский клин, врезавшись в строй противника, раскрывался, раздвигая строй врага, и, пока агешки сдерживали одну половину разделенного строя противника, дамахи, у которых получался численный перевес на основном направлении, уничтожали в рукопашной схватке другую половину, а затем переключались на сдерживаемую агешками. Сейчас, правда, Прокле были подчинены только безоружные девочки, к тому же все – ледаиски, но юная дочь Медеи решила показать Царице собственное знание канонов классической тактики, поэтому и прибегла к такому строю. Царица, во всяком случае, удовлетворенно улыбнулась – и эта улыбка наполнила сердце Проклы радостью, граничащей с эйфорией.
Гладиатрисы построились простой «стенкой», поставив в центре вчерашних селянок, а по флангам – профессиональных бойцов. Прокла только фыркнула, увидев такое построение – ее клин неминуемо прорвет его, а это – три четверти победы.
- Раскрываемся с четвертой, - повернувшись, сказала она девочкам, - кто считать не умеет, называю: четвертые – это Ликана справа и Хрисиппа слева. Как они пройдут стену недодевок, расходимся в стороны, удар влево, правые держат. Понятно?
- Понятно, - откликнулись девочки.
- За мной! – скомандовала Прокла, переходя на легкий бег и занося для удара руку, - за амазонок!
- За амазонок! – подхватили девочки, и клин дружно рванул вперед, туда, где стояли стеной гладиатрисы. Интересно, что капитанша гладиатрис – Терлина – стояла не в центре строя, а на фланге… Видимо, трусила, поэтому не решалась встретиться в схватке с самой Проклой!
Разогнавшись, клин достиг строя противниц – прямо перед разбежавшейся Проклой стояла, зажавшись в оборонительной стойке, крупная девушка с немного полноватым животом и сильными ногами. Мягкую большую грудь девушка защищала, выставив перед ней обе руки на манер кулачного бойца – и Прокла, не останавливаясь, вбила пальцы ноги сопернице под покрытый черными кудряшками мысок. Гладиатриса взвыла на низкой ноте, схватилась за отбитое местечко, согнулась – Прокла, которую сзади подпирали четырнадцать соратниц, без затей саданула ей в бок головы локтем, отправляя на песок, и понеслась дальше. Следующая справа и сзади от Проклы Ксения с ходу пнула упавшую девушку меж крупных грудей, и та зашлась мучительным кашлем, упав на спину – а затем на ее живот наступила Клеопа – тяжеловатая для своего юного возраста девушка, бегущая в затылок Ксении. Стоящие слева и справа от поверженной гладиатрисы вчерашние селянки попытались было напасть на Проклу, но были попросту сбиты на землю Ксенией и Мелитой, бегущими справа и слева от капитанши. В этом и было основное достоинство клина – каждого идущего впереди прикрывали двое стоящих сзади и по бокам, причем им было не обязательно вести долгий бой – достаточно было просто сбить врага на землю, а идущие сзади непременно добили бы его. Зато девушка, возглавляющая такой клин, могла почувствовать себя героиней – мало того, что в одиночку сражается с несколькими врагами, да еще и ведет отряд за собой, и при этом почти неуязвима, пока клин движется вперед.
Как нож в масло, врезался клин обнаженных воительниц в живую стену гладиатрисс – и, подчиняясь приказу, остановился, лишь когда в бой вступили Хрисиппа и Ликана. Три из пяти гладиатрис, стоявших в стенке перед клином, уже лежали на песке, кто подвывая от боли и корчась, а кто уже и без сознания. Еще одна, отходя назад, завязала бой с Проклой – но бой был скоротечен. Гладиатриса – такая же вчерашняя селянка, как и только что сраженная Проклой – неуклюже расставив ноги, попыталась с широкого замаха попасть кулаком в лицо амазонки. Несомненно, в сельской драке этот прием был более чем эффективен – но Прокла была далеко не селянкой. Резко нырнув под руку гладиатриы, амазонка молниеносно с силой вбила пятерню в открытую лиску сопеницы, и, используя инерцию собственного движения, кувыркнулась вперед, разводя внутри мишени пальцы. Взвизгнув от неожиданной боли, гладиатриса запоздало сомкнула бедра и закрыла двумя руками пах – а амазонка, как мячик подскочив после кувырка, немедленно впечатала кулак в почку соперницы сзади-сбоку. Вскрикнув еще раз, девушка согнулась набок – и подбежавшая тут же Мелита, нанесшая с ходу удар ей в грудь, отправила ее на песок. Оставив Мелиту добивать соперницу, Прокла развернулась к своим девочкам, и, активно махая двумя руками вправо от себя, громко заорала:
- Налево! Атакуем влево! Правый фланг – прикрывайте! Держите их! – несмотря на шум зрителей, поддерживающих команды, и крики бойцов, она, похоже, была услышана.
Девочки, находившиеся в середине клина, свернули влево, а находившиеся на правой его стороне – образовали свою «стенку», не давая гладиатрисам сомкнуться. Получилось, что против шести гладиатрис, находящихся слева от направления движения амазонского клина, вышли сразу одиннадцать амазонок – то есть практически по две на каждую, только Леона осталась с противницей один-на-один.
Несмотря на то, что на флангах гладиаторского строя стояли более сильные и профессиональные девушки, чем те селянки, которых поставили в центр, иначе как быстрой расправой этот эпизод боя назвать было сложно. Амазонки с боевыми криками налетали на гладиатрис с разных сторон одновременно, и терельские девушки, издавая болевые крики, зачастую переходящие в плач, падали в песок одна за одной. Вот Артемия и Хрисиппа вдвоем нападают на рослую, коротко стриженную атлетичную шатенку – и та, не в силах отразить град ударов в грудь и низ живота одновременно, падает на песок, извиваясь, подобно раздавленному червю, а амазонки продолжают экзекуцию – теперь уже ногами, до тех пор, пока гладиатриса не затихает, пустив струйку слюны изо рта… Вот Мелита удерживает в захвате за обе руки сзади миниатюрную блондиночку, бешено пытающуююся вырваться – и Прокла точными, прицельными ударами сокрушает той пуп, заставляя обвиснуть без сознания в захвате амазонки… Вот Агафета и Клеопа в четыре ноги наносят удары по груди лежащей и верещащей от боли полной девушки, которая от шока не в силах даже закрыться… Скоро на левом фланге амазонок не осталось ни одной противницы на ногах – правда, и юная гибкая Леона лежала на животе, широко раскинув руки, с повернутой набок головой, и еле могла лишь постанывать, даже не пытаясь встать.
Прокла, быстро осмотрев поле боя и стараясь перекричать зрителей, скомандовала:
- Теперь все направо! Направо! – сопроводив команду жестами.
На правом фланге дела шли далеко не лучшим образом для амазонок. Семеро гладиатрис противостояли там всего четырем амазонкам – и, пока Прокла на левом фланге крушила терельских девушек одну за одной, справа происходило нечто иное.
Прокла еще тогда, когда клин амазонок сближался со строем соперниц, обратила внимание, что все соперницы стоят полностью обнаженными, и лишь одна – похожая внешне на сабинянку невысокая девушка с зачесанными назад слегка вьющимися волосами темно-каштанового цвета с рыжеватым отливом – надела для боя черные прямые трусики с кружавчиками на пояске.
Именно эта девушка – а это была ни кто иная, как Даша – практически переломила ход сражения. Когда большинство амазонок повернуло налево после «раскрытия клина» в строю гладиатрис, Даша бросилась за ними – и налетела на оставленную в охранении Эолу. Амазонка умело нанесла удар ногой в живот Даше – но гибкая сабинянка ловко увернулась, перехватила бившую ее ногу и дернула ее на себя, одновременно пиная пальчиками ноги нежные половые губки Эолы, открытые для удара. С визгом схватилась амазонка за опрометчиво открытую промежность, а Даша, не зная жалости, пнула ее по внутренней стороне бедра опорной ноги, все так же не отпуская захваченную ногу. Лицо Эолы исказилось болью, она упала на колено… Другие амазонки правой стороны клина поспешили ей на помощь – но пять гладиатрис остановили их, навязав бой.
Рыжеволосая Терлина схватилась с пепельной блондинкой Ликаной. Обе девушки долго кружили вокруг друг друга – юркие и подвижные, они ловко уходили от ударов и захватов, и исход их схватки был неясен… до тех пор, пока ловким выпадом не зацепила гладиатриса роскошные локоны сопернцы, согнула ту, немилосердно таская под дикий аккомпанемент визга за волосы, и изо всех сил юного упругого тела несколько раз всадила колено в пах и низ живота амазонки. Каждый раз после того, как колено со шлепком врезалось в бледно-розовую кожу Ликаны, плюща кишки, яичники и пузырь, амазонка издавала болевой крик, переходящий в плач. На четвертом ударе ноги ее подкосились, она перестала выставлять руки в попытках защититься от безжалостного колена соперницы… и на очередном ударе просто рухнула бы в песок, если бы ее волосы не были в руках соперницы.
Терлина отпихнула бесчувственное тело соперницы, отпустив ее волосы – и тут же поспешила на помощь Даше, с ходу ударив в живот ногой стоящую на одном колене Эолу, чья нога все еще была в захвате сабинянки. Сдавленный крик вырвался у амазонки, и она, судорожно схватив себя поперек живота двумя руками, шлепнулась носом в песок.
И Даша, и Терлина немедленно переключились на новую мишень – Ксению, которая крепкими кулачками уже сокрушила пуп юной, но немного неповоротливой гладиатрисы-ополченки, свалившейся на песок арены в болевых корчах. Увлекшись расправой с практически поверженной, обмякшей соперницей, Ксения и не заметила новой опасности… как вдруг болевой вопль амазонки перекрыл даже шум и гомон битвы. Терлина зашла Ксении спереди, Даша – сзади… и почку мощной, хоть и юной, амазонки пронзила неимоверная боль, вмиг гасящая сознание. Всплеснув руками, издав затухающее «ахххх…», казавшаяся непобедимой Ксения вдруг всем телом рванулась куда-то вперед-вверх, вставая на носочки и будто бы желая улететь, и рухнула на песок Арены, накрыв животом девочку-гладиатрису, сраженную ей минуту назад.
- Одним ударом! – весело закричала Даша, - одним ударом вырубила такую кобылку! – юная сабинянка аж подпрыгивала от восторга, будто и не замечая творящегося вокруг хаоса боя.
По сути на правом фланге у амазонок осталась единственная девушка – Аталита, которую в этот момент атаковали сразу три терелльские девушки. Буквально несколько секунд – и Аталита, несмотря на весь свой опыт, с болевым криком падает под ноги гладиатрис, хватаясь одновременно за низ живота и обе груди, а затем катается по песку Арены, продолжая получать удары ногами от соперниц, пока не остается лежать неподвижно, лишь тихонечко подвывая на одной ноте…
Ситуация явно начала складываться уже не в пользу амазонок. Прокла, казалось, растерялась: она лихорадочно указывала рукой то на одну, то на другую соперницу, но при этом ничего не приказывала – только открывала, подобно рыбе на суше, рот, из которого не вырывалось ни звука.
Вот еще одна амазонка рухнула на песок, зажимая ладонями верх живота – нога гладиатрисы поразила ее и в падении, врезавшись в пояс и вызывая дикий, полный животного ужаса визг. Тело юной воительницы неровно дергалось под ногами дерущих

[veronica]

Вот еще одна амазонка рухнула на песок, зажимая ладонями верх живота – нога гладиатрисы поразила ее и в падении, врезавшись в пояс и вызывая дикий, полный животного ужаса визг. Тело юной воительницы неровно дергалось под ногами дерущихся, поднимая песчаную пыль при каждом ломаном движении…
И тогда быстрым, кружащимся, танцующим движением вырвалась из общей свалки, раскидав в стороны двух вопящих от боли и неожиданности соперниц, юная Антиопа – коротко стриженная, легкая и воздушная, с фигуркой, более подходящей для танцев, чем для боя. С виду легко и плавно сошлась в схватке она с высокой белотелой гладиатрисой – и та, нелепо взбулькнув и хватаясь за «солнышко» и почку одновременно, грузно осела в песок, громко оглашая причитаниями арену.
Прокла, наконец, сумела сориентироваться – несмотря на успехи терелльских девочек, гладиатрисс осталось всего пятеро против девятерых амазонок. Единственной проблемой было то, что оставшиеся на ногах терелльские девушки были профессиональными гладиатриссами – ополченки уже в полном составе лежали на песке Арены, кто постанывая и будучи не в силах встать, кто лежа без сознания, раскинув руки и ноги и пустив струйку слюны… вместе с ними лежали и шесть амазонок, в таких же жалких позах… некоторые из поверженных девочек пытались, видимо, встать на ноги – но максимум, что у них получалось, это проползти несколько шагов, чтобы снова обессилеть и, закрыв глаза, опустить голову на теплый песок…
Прокла, развернувшись к своим девочкам, немедленно скомандовала общую атаку – и амазонки ринулись на соперниц. Впрочем, гладиатрисы вовсе не были потрясены таким численным превосходством – и бросились навстречу юным воительницам. Хоть амазонок и было больше почти вдвое, но на стороне гладиатрис, во всяком случае, по их мнению, было преимущество в опыте – кроме Даши, терелльские девушки были старше амазонок, да и все они имели за плечами немалый опыт боев на Арене…
Даша, увидев, что Прокла уверенно руководит боем, бросилась на нее, по дороге походя, будто играя, сразив амазонскую девушку, бросившуюся прикрывать дочь Медеи. Амазонка рассчитывала остановить Дашу, бросившись той в ноги, и, охватив их, повалить сабинянку на песок, где бы ее добили другие амазонки. Но Даша, увидев начало движения амазонки, попросту перепрыгнула согнувшуюся для броска девушку, наступив ей в движении на затылок так, что та врезалась лицом в песок, задохнувшись собственным криком. Успевшая подбежать следом Терлина, не теряя ни минуты, попросту ударила ногой сверху по затылку лежащей на животе амазонки – и та моментально потеряла сознание.
Увидев такую расправу, Антиопа накинулась на Терлину – и завязался бой равных. Обе соперницы то сходились, то расходились в ударах и захватах, но никто не мог взять верх, и никто не рисковал вмешаться в эту схватку.
Даша же оказалась рядом с Проклой – и немедленно ударила дочь Медеи под пуп кулаком. Прокла успела перехватить удар у самого своего живота, пытаясь сразу же заломить руку Даши – однако сабинянка мастерски ушла от этого приема.
- На пом… - только и успела выкрикнуть Прокла, как ее крик оборвался – пятка Даши поразила верх живота амазонской командирши. Нелепо взбулькнув, блондинка схватилась за живот обеими руками – и тут же пальчики изящной ножки Даши, не знающей пощады, врезались прямо под выбритый мысок амазонки, плюща половые губки и сминая клитор.
Визг Проклы, в котором боль смешалась с испугом, ударил по ушам не только сражающихся на Арене девочек, но и всех десяти тысяч зрителей. Даже обычно невозмутимая Вольчья Царица поморщилась, инстинктивно ложа ладошку на собственную промежность. Медея, сидящая на нижнем ряду, вскочила с криком «Дочкаааа!» – глаза ее округлились, и она, казалось, готова была перемахнуть ограждение, отделяющее зрительские ряды от бойцовского круга. Впрочем, она пока просто замерла на краю ограждения, до крови кусая нижнюю губу и, мелко трясясь, смотрела на то, как ее дочь медленно оплывает, опускаясь на коленки, и не переставая визжит на высокой ноте – Даша, похоже, вложила в удар все силы своего некрупного, но упругого атлетичного тела.
Более всего, однако, этот визг подействовал на амазонок. Тот же самый голос, который уверенно командовал ими весь бой, ведя к явной и очевидной победе, теперь излучал неимоверную боль, полностью захватившую сознание восходящей звезды амазонок. Ледаиски явно потеряли уверенность в своих действиях…
Но Даша вовсе не была шокирована болевым визгом соперницы – она продолжила атаку, и, когда Прокла согнулась от боли, опустившись при этом на колени и выставив ягодицы верх, сабинянка с криком «А это тебе за Мирошку!» всадила два пальчика в опрометчиво открытый анус соперницы, и, раскрыв пальчики внутри, с силой выдернула их из мишени, поражая дочь Медеи тем же способом, каким та победила Мирошку. Визг беляночки, затихший было, когда та опустилась на колени, вдруг второй волной ударил Арену – и оборвался столь же резко, как и начался. Сознание юной предводительницы ледаисок погасло, и амазонка неловко, мешком, завалилась набок, все так же поджимая ноги к самой груди и держась обеими ладошками за покрасневшее нежнейшее местечко.
- Проклаааа! – новый крик вырвался у Медеи, которая теперь, казалось, решила все-таки вырваться на Арену, и уже занесла ногу над оградкой – как была осторожно взята соратницами за талию и руку, - пустите, я… я туда… - почти бессвязно, с остановившимся взглядом, произнесла было Медея, но потом просто обессилено опустилась на зрительскую скамью, закрыв руками лицо. Было видно, что плечи ее мелко трясутся – грозная повелительница клана, Медея Гневная, не могла сдержать переполнявшего ее горя… Бессознательное тело ее дочери, нелепо скрючившись, лежало прямо напротив ее места, на самом виду у всех зрителей Арены. Ее знаменитые светлые волосы, задорно развевающиеся, когда юная воительница вела своих подруг в бой, сейчас жалко и безжизненно валялись по песку, служа лишь подстилкой для ноги Даши, схватившейся со следующей соперницей.
Мелита, ярко-рыжая амазонка, славящаяся тем, что в схватке входит в настоящий боевой азарт, поспешила на помощь Прокле, лишь увидев, как та была поражена в промежность – но не успела, и подбежала к уже готовой для встречи новой соперницы Даше. Гнев пополам с горечью обиды переполнял сознание Мелиты – еще бы, какая-то сабинянка сразила, возможно, лучшую из ледаисок! Но она, Мелита, сейчас расставит все на свои места, показав этой зарвавшейся твари, кто здесь…хэээээ… удар Даши был абсолютно непредсказуем, а оттого неотразим. Вынимая пальцы из мишени, сабинянка стояла спиной к атакующей амазонке… но резко развернулась, крутнувшись на пятке – и выстрелила стопой в живот набегающей Мелиты.
Будто катапультное ядро вдруг упало на кишки амазонки, разлетевшись каменным крошевом с острыми гранями, что ранили воинов даже сквозь доспехи – ведь удар с разворота Даши наложился на скорость подбегающей Мелиты. Захлебнувшись собственным болевым воплем, уже через миг переросшим в нелепое бульканье, Мелита отлетела назад, упав набок и зажав живот обеими руками. Тут же Даша, не теряя драгоценных секунд, с широкого замаха пнула ногой в низ живота упавшей, вышибая из нее сознание и дыхание. Лицо поверженной амазонки перекосило жутким спазмом боли – лишь через широко открытый рот вырвались остатки воздуха, и Мелита затихла на земле рядом с поверженной Проклой, не расставаясь с командиром даже без сознания…
Даша огляделась – пятеро гладиатрис противостояли теперь шести амазонкам. Но это были уже не те амазонки, что шли в бой несколько минут назад – ужасное поражение лидерши лишило их боевого духа… лишь Антиопа, казалось, не потерялась при этом, продолжая схватку с Терлиной. Словно танцуя, уходила амазонка от ударов и захватов рыжеволосой терелльской девушки, сама успевая довольно чувствительно бить соперницу по ребрам и животу. Но и терелльская девушка не оставалась в долгу – и уже медленнее прыгала и порхала коротко стриженная танцовщица, которой досталось от Терлины по бедру и почке.
- Анти, я иду к тебе! Продержись еще чуть-чуть! – раздался над Ареной крик Хрисиппы, юной, но наделенной от природы бойцовским талантом девушки, - я помогу!
И пока Клеопа, Артемия и Агафета – оставшиеся в строю помимо Хрисиппы и Антиопы амазонки, сошлись каждая один-на-один с гладиатрисами, а Даша прижала ударами к бортику юную полногрудую Эсте, сами Хрисиппа и Антиопа использовали последнюю возможность, чтоб переломить ход боя – этой возможностью было только выведение из строя либо Даши, либо Терлины. Даша была далеко, а Терлина уже схватилась с Антиопой – и выбор был очевиден.
И Терлина действительно оказалась противником, достойным такого внимания – ей удалось схватить, по своему боевому обычаю, Антиопу за руку возле плеча – терелльская девушка схватила бы ее за волосы, если бы Антиопа не была коротко острижена – и уже занести колено для сокрушительного удара в живот… и уже амазонка закричала, предчувствуя то, как беспощадное колено гладиатрисы сокрушит ей яичники или пузырь… Но Хрисиппа успела вовремя. Юная воительница подсекла Терлину под колено опорной ноги, и та с криком неожиданности повалилась на песок, правда, не отпуская захваченную руку Антиопы. Уже лежа, Терлина попыталась начать борцовскую схватку, сжав хрупкую на вид фигурку танцовщицы в объятьях медвежьей силы – но Хрисиппа не дала реализовать ей преимущество в силе, попросту начав пинать гладиатрису по всем открытым участкам тела.
- Анти, вставай! – выкрикнула Хрисиппа, и Антиопа, оттолкнувшись освободившимися руками от Терлины, начала подниматься на ноги. Терлина сосредоточилась на защите от весьма умелых пинков Хрисиппы, и отпустила захваченную амазонку – и зря, ибо Антиопа, поднявшись на колени, резко, вложив в удар разворот корпуса и таза, впечатала кулак в «солнышко» рыжей гладиатрисы.
Резко выпустив в полувскрике-полустоне воздух из легких, Терлина с расширившимися от боли глазами замерла, даже не обращая внимания на удары Хрисиппы – а те становились все сильнее, ведь тело гладиатрисы после подъема Антиопы стало более открытым для таких ударов… И менее, чем через минуту все было кончено – Терлина, получив одновременные удары ногой Хрисиппы в сосок правой груди и кулаком Антиопы в сосок левой, несколько раз дернулась в болевых конвульсиях – и, расслабившись, замерла сломанной куклой на песке…
Даша к этому времени расправилась с Эсте – сокрушив живот амазонки кулаками и коленями, сабинянка чуть присела, схватила невысокую амазонку за бедра, приподняла и бросила спиной вниз, успев пнуть падающую соперницу между ягодиц. Когда Эсте упала на песок, Даша подпрыгнула – и в прыжке приземлилась пяткой на низ живота лежащей соперницы, вызывая у той конвульсии и сдавленный болевой вопль. Лишь Даша слезла с поверженной соперницы, Эсте перевернулась на живот – и сабинянка, схватив амазонку за лодыжки, приподняла ее ноги и с размаху пнула соперницу, попав пальцами ноги в самый низ живота девушки. Амазонка резко напряглась всем телом – и так же резко обмякла, потеряв сознание.
Однако освободившаяся Антиопа, поднявшаяся на ноги и отряхнувшаяся от песка, снова бросилась на оставшихся на ногах соперниц – а три терелльские девушки фактически побеждали в схватке. Уже схватилась за пуп Клеопа, отдуваясь и не помышляя о наступлении – а ее соперница все била и била, пытаясь разбить крупную не по годам грудь амазонки. Уже упала на землю золотоволосая легкая Артемия, и ноги гладиатрисы выбивали из нее дыхание, вызывая взрывы плача девушки… Уже мощная гладиатриса захватила и подняла над головой легкое тело юной Агафеты, и с размаху швырнула девушку на лежащую без сознания на песке поверженную амазонку…
Но подбежавшая Антиопа, легко, будто танцуя, начала крушить соперниц, уходя и уворачиваясь от их ударов: всадила локоть в почку одной, встретила ногой в грудь другую, вложившись всем телом, нанесла удар кулаком в сердце третьей… С легкостью порхающей бабочки она вела поединок с тремя соперницами сразу, и вела на равных – во всяком случае, держала их возле себя, не давая переключиться на другие мишени.
Хрисиппа же атаковала Дашу – та как раз повергла юную Эсте и уже рванулась было на помощь гладиатрисам, дерущимся с Антиопой. Не говоря ни слова, амазонка попыталась ударить ногой в низ живота сабинянки, обтянутый черной шелковой тканью трусиков – но Даша ушла от этого удара вбок, подхватив ударяющую ногу соперницу снизу и резко дернув ее вверх, практически разрывая паховые связки Хрисиппы. Закричав на высокой ноте, Хрисиппа схватилась за пах – но Даша, не знающая пощады, дернула теперь захваченную ногу на себя, а в следующий миг с криком «Получи, малолетка амазонская!» нанесла сокрушительной силы удар коленом в прямо по пальцам соперницы, баюкающим поврежденное местечко. Глаза Хрисиппы просто полезли из орбит, ее болевой вопль, казалось, способен был перекрыть рекорд громкости, установленный сегодня Проклой… но и это не остановило Дашу. Сабинянка схватила соперницу за плечо и под ребра, и с остервенением нанесла еще один удар коленом – туда же… и еще один… и еще… от каждого удара легкое тело юной Хрисиппы подлетало вверх, девочка уже не кричала, а жалобно скулила, все больше и больше сгибаясь, весь ее низ – лобок, пах, половые губки – превращались на глазах в один огромный синяк… Еще один удар – и Хрисиппа, лишившаяся сознания, просто обвисла в руках сабинянки, брезгливо бросившей ее на песок. Под бедрами и ягодицами юной амазонки медленно растекалась лужица – похоже, пузырь ее был разбит безжалостными ударами Даши.
Сама же сабинянка направилась на помощь девушкам, сражающимся с Антиопой. И вовремя: Антиопа сумела острыми атаками почек повалить на песок одну из гладиатрис, где в борцовскую схватку с ней вступила так и не добитая Клеопа; две же другие гладиатрисы были заняты обороной от налетающей с изяществом кобры и жестокостью фурии амазонской танцовщицы.
Лишь Даша подбежала к дерущимся, сумевшая кое-как подняться на ноги Артемия направилась к ней, но Даша даже не стала уделять той много внимания: просто, пробегая мимо, пнула в низ живота так, что амазонка сложилась на песке, громко плача и не пытаясь встать.
Однако Антиопа, заметив приближение Даши, напряглась и сделала практически невозможное: крутанувшись в невообразимом пируэте, ударила ногой в челюсть одной гладиатрисы (та, резко дернув головой, свалилась мешком на песок и закрыла глаза – явно потеряв сознание), и в это же движение захватив рукой руку другой гладиатрисы, заломала эту руку за спину соперницы. Терелльская девушка попыталась было вырваться, но быстрые пальчики Антиопы мигом нашли нежный анус гладиатрисы – и уже через секунду та, заходясь в болевом крике и пытаясь вырваться, чем причиняла себе лишь дополнительную боль, дергалась в захвате амазонки. Но Антиопа пока использовала захваченную соперницу как щит – не давая Даше подойти спереди. Удерживая захваченную гладиатрису, Антиопа продолжала пальчиками мучить ее анус – и девушка, первое время пытавшаяся вырваться и оравшая от дикой боли, вскоре затихла и обмякла в руках амазонки. Все это время Даша не могла напасть на соперницу – Антиопа каждый раз поворачивалась к сабинянке своим живым щитом, и Даша вынужденно простаивала. Однако этот небольшой – всего меньше минуты – перерыв, дал ей хоть какой-то отдых…
- Что, сучка стриженая, боишься со мной вязаться? – кое-как отдышавшись, произнесла Даша, - прикрываешься заложником?
- Я? Боюсь? – хохотнула Антиопа, - кто бы говорил про чужой страх – только не та, кто боится показать свое женское естество! Напялила трусики – и еще заявляет что-то!
Антиопа отбросила бесчувственное тело соперницы – терелльская девушка мешком свалилась на песок.
- Смотрите, - продолжила Антиопа, обращаясь к трибунам, в первую очередь к ложе правителей, - смотрите вы, Волчья Царица, Герцог Терелля и Король – все девушки на этой Арене обнажены, как и подобает девам в бою! И только эта… сабинская не-пойми-кто прикрывается кусочком ткани! Ха! Я обещаю сорвать с нее эту тряпочку и запихнуть ей… пока не придумала, куда именно запихну! Во славу твою, Волчья Царица!
Владычица амазонок благосклонно улыбнулась с ложи и слегка кивнула головой в знак одобрения речи Антиопы.
Даша же ничего не сказала – а просто напала на соперницу, нанося удар ногой в живот амазонки. Танцовщица с легкостью уклонилась от этого удара, схватила ногу Даши… но опытная сабинянка кувырком ушла от захвата. Антиопа контратаковала – и, пока Даша вставала на ноги после кувырка, амазонка ударила ее ногой, пытаясь поразить почку – и теперь Даша показала искусство ухода от таких ударов, откинув бьющую ее ногу в сторону. Но Антиопа не была бы собой, если бы хоть на чуточку остановила атаку – перенеся вес тела вперед, она тут же ударила кулаком в верх живота сабинянки. «Уффффф…» - резко выдохнула Даша, слегка сгибаясь вперед – и тут же колено амазонки поразило низ ее живота. На этот раз Даша закричала от боли – а Антиопа, поймав ее в захват, коленом начала наносить в живот соперницы удар за ударом. От каждого удара Дашины пятки отрывались от песка, а сама сабинянка все больше кривила от боли личико и сгибала корпус.
- За Эсте! За Проклу! За Мелиту! За Хрисиппу! – выкрикивала Антиопа, нанося все новые и новые удары. Даша уже сомкнула бедра, ее глаза страдальчески закатились, по перекошенной болью щеке пробежала слезинка, упав на покрытую потом грудь…
Антиопа вдруг отпустила захват – Даша так и осталась стоять, согнув корпус и сжав бедра, слегка присев в коленках… Сабинянка мелко дрожала всем телом, пот градом катился с нее… с ее губ слетало «низ… мой живот… больно…», но услышать это могла только Антиопа… Амазонка схватила соперницу за затылок, встав сбоку, и, резко ударив ступней по лодыжкам спереди, толкнула голову соперницы вперед. Даша упала лицом в песок – она даже не смогла выставить руки вперед, чтобы смягчить падение.
Антиопа с победным криком вскинула руки в приветствии трибунам, обошла вокруг поверженной сабинянки… зашла со стороны ног, взялась за трусики… Даша, заливаясь слезами, причитала:
- Нет… пожалуйста… - ее губы дрожали, глаза были красными и мокрыми от слез, зубы мелко стучали, - пожалуйста, пощади… не снимай их… оставь… - ее лицо заливалось красным, когда пальчики амазонки взялись за боковые тесемки трусиков.
Антиопа лишь брезгливо поморщилась – и резко, рывком, стянула трусики с соперницы. Ноги Даши при этом комично задрались, а затем опали на песок. Подняв черный кружевной трофей над головой, амазонка покрутила его на пальцах, вызвав шквал аплодисментов и свиста с трибун.
- Посмотрите на нее! – держа в одной руке трусики, показала Антиопа на лежащую и плачущую Дашу другой рукой, - это – лучшее, что есть у противниц амазонок! Жалкая соплюха, ревущая от потери трусиков! Ей нечего показать своим подругам и своим повелителям! Или, вернее, нанимателям? – Антиопа рассмеялась, брезгливо ткнув ногой в ребра лежащей сабинянки.
Оглядев быстро поле боя, Антиопа увидела, что Клеопа никак не может побороть последнюю оставшуюся гладиатрису – и поспешила ей на помощь. Терелльская девушка зажала Клеопу в «ножницах» на живот и что было силы давила, вызывая у амазонки болевые стоны. Похоже было, что Клеопа не может вдохнуть – ее кишки, зажатые мощными бедрами гладиатрисы, давили на диафрагму, а та в свою очередь сдавливала легкие, не давая им расправиться и принять воздух. Как рыба на берегу, Клеопа пыталась схватить ртом воздух – но безуспешно, и лишь шепот «помоги…» слетел с ее губ, когда она увидела подбегающую Антиопу.
Амазонская танцовщица, лишь только подбежав, с ходу ударила ногой в грудь гладиатрису – но та не отпустила захваченную соперницу, а лишь попыталась блокировать удар руками. Тогда Антиопа просто начала пинать и топтать соперницу – и та вынуждена была схватить правую ногу амазонки, чтоб избежать новых ударов. Но и это не стало препятствием для Антиопы – опираясь на стоящую на груди соперницы захваченную ногу, она перенесла туда вес, и гладиатрисса сдавленно заорала от боли…
А потом заорала от боли уже сама Антиопа. Даже не столько от боли, а от боли и неожиданности – и, нелепо согнувшись набок, схватилась за почку. Сзади нее стояла… Даша. Хоть ее личико все еще выглядело заплаканно, хоть пунцовый цвет не покинул ее щеки – но маска боли и стыда сменилась маской ненависти. Даша ударила повторно – снова кулаком и снова в ту же почку, которую Антиопа не удосужилась от растерянности прикрыть после первого удара. Антиопа, снова издав крик боли, еще больше согнулась набок – и Даша что было сил пнула ее под коленку сзади. Амазонка рухнула на колени, правда, угодив ими в грудь лежащей гладиатрисы, и Даша немедленно поймала соперницу в удушающий захват – предплечьем правой руки она охватила шею Антиопы, а ладонь левой положила на затылок соперницы, а затем подалась корпусом назад, давя на затылок захваченной девушки.
Двигаясь назад, Даша сумела поднять колени соперницы с груди терелльской девушки, которая теперь стала ласкать и баюкать поврежденные нежные полукружья ладошкой, все еще не выпуская из ножного захвата Клеопу.
Даша продолжила давить на затылок Антиопы – теперь она налегла на него не только ладонью, но и грудью, и вскоре услышала хрип амазонки – та не могла вздохнуть, стремительно теряя сознание. Лицо ее уже через полминуты стало пунцовым, язык полез наружу… все это время Антиопа пыталась локтями попасть по бокам сабинянки – но эти удары, не достигавшие, впрочем, цели, становились все менее интенсивными, пока руки амазонки просто не повисли плетьми, упав на песок – Антиопа полностью потеряла сознание. Даша, почувствовав, что соперница более не сопротивляется, откинула ее вбок – та упала на спину. Сабинянка вскочила, и, особо никуда не целясь, несколько раз с силой пнула поверженную – удары попадали по животу, груди, ребрам…
Затем Даша подошла к Клеопе, все так же лежащей в захвате терелльской девушки, и атаковала ее точно так же: пинками и ударами ногой сокрушила той низ живота. Девочка не могла даже толком кричать, и уже через несколько секунд, и без того задыхающаяся в «ножницах», откинула голову вбок, пустив из полуоткрытого ротика струйку слюны…
Даша только теперь смогла перевести дыхание, опустившись на колени… Гладиатриса, державшая Клеопу в захвате, встала на ноги, подала руку сабинянке… Даша поднялась, и только теперь позволила себе победную улыбку, встреченную аплодисментами, приветственными криками и свистом десятитысячной аудитории. Дождь цветов и мелких монеток, обрушившийся на двух оставшихся на ногах девочек, превзошел любые подобные осадки, бывавшие на Арене ранее.
Гладиатриса, воздев победно обе руки над головой, с ослепительной улыбкой отвечала трибунам радостным криком, а Даша… сабинская девушка подняла что-то черное с песка, отряхнула…
- Пошли к герцогской ложе, он не любит ждать, - стараясь перебить тысячеголосый шум, крикнула гладиатриса Даше.
- Подождет секунду Его Высочество, - откликнулась Даша, натягивая трусики, - сейчас…
И, только надев и поправив черный кружевной эфемерный доспех, Даша направилась вслед за гладиатрисой к ложе правителей.
Герцог откровенно радовался победе, Царица вяло и холодно аплодировала. Его Высочество поднялся со своего кресла, свесился с перил:
- Как ваши имена, о доблестные?
- Дария, сабинянка, - представилась Даша.
- Оресия, подданная Вашего Высочества, - сделала книксен гладиатриса.
Герцог улыбнулся.
- Что ж… Дария из Сабина! Раз тебе так дороги твои трусики (при этих словах Даша несколько засмущалась), я распоряжаюсь моим лучшим портным изготовить для тебя еще одни – из самой лучшей ткани, что найдется в Герцогстве, и украшенные платиновой брошью! И чтоб не менее семнадцати бриллиантов и пятнадцати рубинов – в напоминание о сегодняшнем бое, по количеству участниц!
- Благодарю Вас, Ваше Высочество, - блеснула улыбкой Даша, - для меня наградой явилась уже сама возможность бить амазонок…
Герцог улыбнулся:
- Это не отменяет моего желания наградить тебя, равно как и моего распоряжения… Оресия из Терелле! В честь сегодняшней победы дарую тебе, - Герцог снял с шеи золотую цепь с массивным кулоном, - звание Рыцаря Терелле! Прими его вместе с этим знаком! – он кинул цепочку с кулоном вниз, и гладиатриса локо поймала его.
- Благодарю Вас, Ваше Высочество! – казалось, гладиатриса готова запрыгать на месте от радости.
Герцог сел на свое место, а победившие девочки продолжили путь по Арене – идя по ее внутреннему периметру, они наслаждались дождем цветов и монеток и овациями, в которых их попросту топили зрители.
И, только когда они удалились с Арены, на песок вышли слуги Арены и целители, подбирающие бессознательных или еле шевелящихся и пытающихся подняться девочек обеих команд…
***
- Ты хоть поняла, в чем была ошибка? – Волчья Царица стояла рядом с Медеей у постели Проклы, лежащей животом вниз с широко разведенными ногами.
Прокла лишь отрицательно помотала головой и снова хлюпнула носом. Ее надутые губки, красноватый цвет лица и мокрая подушка однозначно указывали на ее состояние.
- Ошибка твоя, о самый сопливый из моих офицеров, - откровенно издевалась над Проклой повелительница амазонок, - состояла в том, что вверенные тебе ледаиски – это не агешки и дамахи. Клин – строй, которым в бой должны ходить опытнее воительницы, по внешнему краю клина – обязательно агешки. Только они способны создать и удержать линию – у них для этого комплекс вооружения подходит. Ты же всерьез решила, что невооруженная одинарная шеренга способна сдержать натиск превосходящих сил, пусть даже таких же невооруженных…
Прокла пустила очередную слезинку, уткнувшись лицом в подушку. Медея, не взирая на присутствие вышестоящего командира, погладила дочь по спине, приговаривая «ну не плачь, маленькая моя… все хорошо…»
- … за что и поплатилась своей юной задницей, - продолжила Царица, - действовала ты тактически грамотно, клин хорошо раскрыла и налево неплохо атаковала, но это не умаляет твоего просчета. Наказана ты достаточно, как я думаю. Моя личная целительница приготовила особую мазь, - Царица протянула флакончик ярко-зеленого стекла Медее, - завтра уже сможешь ходить без боли.
С этими словами Царица развернулась к двери и вышла, как и полагается царице, с гордо вскинутым подбородком.
Медея немедленно открыла флакончик, откуда пахнуло пряным.
- Видишь, доченька, она на тебя совсем не злится, - сказала Медея, свободной рукой гладя Проклу по волосам.
- Все равно сука, - буркнула Прокла, - мне рассказали, она аплодировала нашему проигрышу… сука… и меня могла бы поддержать сейчас – а то «тактическая ошибка, неграмотные действия»…
Медея присела рядом с головой дочери, поцеловала ее в плечико… Прокла, как в детстве, потянулась к матери, обняла ее за шею, прижалась щекой к щеке, снова отчего-то расплакалась, мелко дрожа руками…
Амазонка поставила флакончик на пол, приобняла дочь за спину, погладила по голове… поцеловала под ушко…
- Все хорошо, доченька, беляночка моя ненаглядная… все хорошо… давай смажем твою ранку – и баиньки… ты поправишься уже завтра…
Прокла всхлипнула в очередной раз и улеглась на живот, подложив руки под подбородок. Ноги она развела как могла шире, давая пальцам матери доступ к поврежденному местечку.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ

[veronica]

Ну вот и мегароман, который Ника анносировала!

[Over]

Глобально!!! Ждём вторую серию!

[Svetbird]

СЛУШАЙТЕ, НУ ПРИКО-О-О-О-О-ОЛ ВАЩЕ !!!!!
Нифига себе - давненько такого не было!!.. Впечатляюще!.
Браво ! ! !

Тоже интересно, что наличиствует много отступлений от обычных Никиных приемчиков и много свеже-новых сюжетных поворотов. Это радует, хотя "художественные консультации" прослеживаются вполне очевидно.
Таки кто этот аффтар "Zieg" и где еще можно его почитать (простите за глупый вопрос новичка)?

"Виконира"... "Вероника".. м-м-м-м.. вообще такая интересная эклектика получилась - на любой вкус от "Мирошки" до "Антиопы".. ..живописно. прикольно.

А предложения / пожелания по персонажам и ситуациям принимаются?

[Nika]

[Svetbird]

Так я и не прикалываюсь!!! Наоборот! Как раз вопрос - можно-ли предложения и пожелания? Я ж вот про соучастие и вопрошаю (см. выше).

Ты сама на чьей стороне? Главную героиню сражать бужешь?

[Nika]

шли, конечно! Мы открыты

[Svetbird]

Я сформулирую тогда попозже

[Revitres]

ух скока много букаф... завтра почитаю ^_^

[guingm]

Svetbird, а может не бдем ЗДЕСЬ обсуждать "за кого" Ника и кого она хочет убить, а кого в живых оставить, и проч и проч.
Еси это продолжится и всё будет оговорено здесь, а не при личном общении, то публиковать продолжение смысла уже не буде.

[Svetbird]

Твоя правда, GM: я иногда бегу впереди паровоза и забегаю вперед электрички.. такая проблемная энергетика

[guingm]

И тем не менее...
На форуме появляется уже вторая работа созданная с участием Ники, и я до сих пор не вижу реакции Лукониной.
Кто знает?... куда она исчезла?

[Nika]

Особо подчеркиваю!!!
Автор - Зиг!!!
А я при нем вроде худсовета))

[veronica]

[Nika]

О нет, ни Борис Брыталыч, ни Адмирал!!!
Зиг есть Зиг, но вовсе не Хайль

[cloud]

[Zieg]

да, Адмирал не при делах

зато при делах я и Ника