Поцелуй богов
Дата: 20/04/2008
Тема: Автор Nika
Синтия здесь же была, амазонка, красивая станом.
Против нее сабинянка Илонка дерзнула
Выступить в бой, предложив поединок неравный -
Было всего лишь семнадцать ей лет с половиной,
Девочке смуглой! Увидев такую неровню,
Синтия меч из ножон вынимать не спешила.
Стройной Илонке приемом кулачного боя
Синтия боль принесла, поразив ее поочередно
В пах и в живот. Замерла, онемев, сабинянка.
Синтия статная снова ее поразила -
В острую грудь и в поддых кулаками попала.
Рухнула навзничь Илонка. А Синтия прыгнула сверху.
Тонкие руки Илоны она обвязала проворно
Бычьим ремнем.
Увидав, как Илонку пленяют,
Бросилась ей на подмогу подружка Еленка
С острым ножом.
Амазонка, с колен не вставая,
В круглый живот головой поразила Еленку.
Скорчилась та, и заплакав от страха и боли,
Прочь убежала. Илону, любимую сердцу,
Не упасла сабинянка от плена в шатрах амазонок!
Мелодию дудочки, цитры и тимпанов прервали дружные рукоплескания и смех. Амазонки, возлежавшие у огромного костра на драгоценных тканях, сдвинули кубки. «За Синтию! – воскликнула златоволосая девушка с маленьким раздвоенным подбородком, - «За нашу звезду и надежду!». В ответ раздался нестройный гомон, звон кубков…но Синтия, расположившаяся на самом почетном месте, хлопнула в ладоши: «Слушаем дальше!».
Мальчики-музыканты послушно продолжили игру, а стоящая перед ними Фоанта, поэтесса амазонок, в ритме инструментов повела речитатив низким, певучим голосом:
Смелых подружек теряя, назад отходить сабинянки
Начали. Спины при этом никто их не видел!
Но амазонки все чаще их жалили бронзой.
Вот полетела в траву, оглашая истошно округу
Юная Гелла, что в шлеме блестящем сражалась:
Двадцатилетнюю Геллу ударила между грудями
Пикой Хелена - и вышло копье меж лопаток.
С шумом упала пред ней шлемоносная Гелла,
Жизнь оборвалась ее, как цветок. Полиника Ирину
Так же сурово свалила. В доспехе красивом Ирина
Дралась, себя не щадя. Полуголой была Полиника,
И сабинянка решила оспорить живот ее в битве.
Но амазонка Ирине пониже кольчуги попала
Первым ударом - и ранила в пах сабинянку,
В левую часть, у бедра. Распахнувши дрожащие губы,
Тихо осела Ирина пред ней на колени.
Рана смертельна была: отняла ее дух Полиника!
Тут сама Синтия взмахом руки прервала песнь соратницы. «Ты правдива, как всегда, наша бесподобная Фоанта!» - воскликнула героиня, - сабинянки на самом деле дрались смело…И тем слаще наша победа! Я предлагаю выпить за нашу молодую звездочку, за победительницу грозной Ирины! За нашу Полинику, подруги!» Та самая девушка, которая раньше провозгласила тост за Синтию, встала на ноги, поклонилась и послала ей воздушный поцелуй. Осушив кубки, амазонки продолжили слушать песнь Фоанты:
Тут и Еленка, что честно дружила с Илонкой,
Тоже живот уступила в бою амазонкам.
Ринулась к ней Антиопа в короткой кольчуге,
Против ножа сабинянки свой меч обнажив смертоносный.
Этим мечом Антиопа свалила Еленку
Прямо в пупок - и свой меч в животе провернула,
Чтобы кишки помутить. Заревела от боли Еленка,
Переломилась, как стебель под серпом у жницы -
И полетела в траву кувырком. И задергалась жалко,
Не услыхав, как над ней Антиопа смеется:
"Как ты ногами сучишь! Знать, кишки ты сберечь не сумела,
Дурочка голая! Зря ты дралась обнаженной -
Кроме раздетого пуза иметь еще надо уменье!"
На этом Фоанта взяла перерыв. Ее песнь была долгой, она не упускала ни единого эпизода сражения, прославившего Синтию, Полинику и их подруг. С лица сказительницы, округлого и выразительного, уже начал течь пот. Койда ласково обтерла щеки и лоб поэтессы и пригласила ее возлечь рядом с собой и Синтией. Фоанта согласилась и налила себе прохладного вина в широкую серебряную чашу – трофей, захваченный уже в самом лагере отступивших сабинянок. С другого бока к Синтии подсела Хелена – как привыкла, на корточки, расставляя в стороны колени. В отличие от других амазонок, надевших на пиршество лучшие одежды и украшения, она была в своей привычной короткой рубашке на голое тело. Хелена похлопала по плечу Синтию: «А где твой живой трофей, подруга? – тот, про который только что поведала Фоанта? Ну-ка, покажи нам свое сокровище!». Синтия в ответ лукаво улыбнулась, щуря глаза: «Тоже мне сокровище…Тощая сопливая девчонка! Ладно…Койдочка, милая, приведи сюда эту сучонку!»
Через несколько минут Койда подвела к краю костра узкоплечую, очень стройную девушку со спутанными черными волосами. Одежду ее составляли лохмотья, кое-как прикрывавшие грудь и женское место – но, поняв властный жест Синтии, Койда сорвала и это…Сабинянка дернулась, машинально пытаясь закрыться, но руки пленницы были скручены за спиной – она только плотно сдвинула бедра и попыталась присесть. Но Койда схватила девушку за волосы и рывком заставила стоять прямо. Остальные амазонки наперебой отпускали ехидные реплики:
- Ой, надо же, какая стыдливая!
- А в бою, небось, щеголяла нагишом!
- Эй, плоскодонка, а чего тебе прикрывать!?
- Почему зажалась,а? Стесняешься мальчишек-музыкантов?
- Так это же сабинянка! Ей перед настоящими женщинами неудобно, ха-ха-ха!!!
Синтия пальчиком показала – ко мне! Койда подвела к ней пленницу и поставила на колени. Сабинянка склонила голову, длинные волосы скрывали ее лицо. Амазонка стряхнула их и посмотрела в глаза: злобные, непокорные, сине-зеленого цвета… «Тебя правда зовут Илонка?». Девушка кивнула и…Синтия, не вставая, вбила ей растопыренные пальцы ноги под живот, где виднелась струнка черных кудрей. Пленница закричала от боли и скорчилась на коленях, но Койда разогнула ее, а Синтия схватила за подбородок и заломила лицо вверх: «Отвечай словами, дрянь!». Постанывая, сабинянка сказала: «Я…назвала свое имя…Фоанте…Назвала правильно…»
Хелена бесцеремонно, пальцами, раздвинула губы Илоне, рассмотрела ее ровные белые зубы, затем ощупала маленькую грудь и гладкий, плоский живот с низко посаженным пупком… «Ничего лошадка! – ухмыльнулась амазонка, - И что ты будешь с ней делать, Синтия? Пахать? Запрягать в колесницу или ездить верхом?». Синтия встряхнула волосами, сколотыми в хвост на затылке массивной золотой брошью: «О нет, милая Хелена, у меня же есть Койдочка! Вот ей, любимой, и подарю эту девчонку! Пусть играет с ней…». Хелена прищурилась. «И как же ты будешь играть, Койда?». Юная амазонка вместо ответа резко вбила ступню в подреберье Илоны, с правой стороны. Пленница застонала и стала заваливаться на бок, но Койда удержала ее за волосы. Хелена скривилась и обратилась к Синтии: «По-моему, твоя любимица умеет только ломать игрушки… Которые достаются дорогой ценой, между прочим! Я бы послала сабинянкам письмо с каким-нибудь торговцем, пусть пришлют выкуп». В разговор неожиданно вмешалась поэтесса Фоанта, уже утолившая голод и жажду. Расправив складки своего длинного одеяния, женщина сказала:
- Уступи ее мне, Синтия. Я дам хорошую цену…
Синтия удивленно вскинула брови и даже приоткрыла рот. Но быстро собралась, и с игривой улыбкой ответила:
- Цена? Ты сказала – цена? Но разве мы торгашки? Если хочешь – я подарю тебе эту девчонку!
Фоанта приподнялась на локте. Медленно разжевала ягоду…
- Не слишком ли дорогой подарок, Синтия? Я не хотела бы стать тебе обязанной…Столь многим?
Но Синтия обняла ее и поцеловала в обе щеки:
- Не тревожься, дорогая Фоанта! Ты достойна и большего, чем эта чумазая малолетка! Ты – наша любимая поэтесса, ты прекрасно сражаешься, да еще рискуешь выступать нашей агешкой…Почти единственной среди нас! И я с легким сердцем отдаю тебе девчонку…Если хочешь – забирай ее прямо сейчас! Койда, сладкая моя…Отведи-ка ее в шатер Фоанты…И посторожи там как следует!
*************************************************************************************
- Ты голодна?
Шатер Фоанты на самом деле был просторной палаткой, устланной кошмами и звериными шкурами. Илона, по-прежнему нагая, стояла посередине. Свет нескольких масляных лампад играл бликами на ее смуглом теле, отбрасывая причудливые тени. Но руки девушки были развязаны, как только Илона и Фоанта остались вдвоем. Причем Фоанта делала это с поразительной для амазонки беззаботностью – близко подойдя сзади, возилась с тугими узлами, не боясь получить страшные удары локтями… Теперь Илона молча растирала запястья:
- Так тебя накормить?
- Да, я буду благодарна…
- Тогда садись вон туда. Я сейчас кое-чего тебе соберу…
Илона села на пятки в углу, где была постелена широкая льняная скатерть. Фоанта принесла глиняный кувшин с кислым вином, чаши и плошки, из закопанного в пол ларца достала кусок холодного жареного кролика, а из приземистого сундучка – лепешки, мед, зеленые яблоки и сушеные сливы. Женщина села напротив пленницы, налила ей вина и пододвинула угощение:
- Ешь, Илона, не стесняйся.
- Я не стесняюсь, Фоанта – голос сабинянки был на удивление спокойным и мягким, - я жду тебя, чтобы разделить трапезу.
- Спасибо, но я сыта…Только что с… - амазонка осеклась, вспомнив повод для пиршества, а также то, что недавно происходило с Илоной у костра – ешь, пей сколько хочешь. А я пока приготовлю тебе воды. Ты же и помыться хочешь, правда?
Илона чуть не поперхнулась:
- Ты сказала «помыться»? Мне, пленнице? Твоей рабыне?!
Мягкое лицо амазонки расцвело улыбкой:
- Ты пленница…На какое-то время. Но не рабыня! А главное – ты женщина. Совсем молоденькая, но все равно женщина. Я не считаю сабинянок такими грязными, как скифки. Так что ты ешь и пей, проси добавки…А я подогрею воды.
Илона ела, стараясь не показать голода. Она не понимала, что происходит. Еще совсем недавно все было так, как должно быть. Ее, взятую в сражении пленницу, били, таскали за волосы, унижали, потом запросто подарили, словно безделушку…И вдруг эта женщина обходится с ней как с любимой подругой…
У палатки воинственной поэтессы на ночь был разведен костер, и вода в медном котелке быстро нагрелась. Легко, словно корзинку, Фоанта занесла котел в палатку налила немного воды в широкий таз. Она широко улыбнулась Илоне: «Давай, становись сюда…Да не жмись! Сейчас я тебя помою!». Поеживаясь, сабинянка встала в таз и почувствовала приятное тепло в ногах… Фоанта тоже разделась донага, чтобы не забрызгаться. Орудуя ковшиком, амазонка стала медленно поливать с головы до пяток. Затем Фоанта взяла мочалку и мыло. Оно пахло мятой и медом. Женщина медленно водила мылом по плечам, груди, животу, ягодицам, бедрам Илоны, не оставляя вниманием подмышки, паховые ложбинки…Илонка зажмурилась, и не только упасая глаза от мыла – она жмурилась от удовольствия, почти детского…Столь неожиданного в плену у амазонок!
Старательно смыв с волос и тела девушки мыло, Фоанта достала большое полотенце и долго, мягко вытирала ее голову и тело, особо нежно проходя по груди и женскому месту.
Потом она предложила сабинянке надеть ее рубаху – короткую, до колен, тонкую и мягкую. За пологом палатки ухнула сова. «Уже поздно, Илона – сказала, подавляя зевок, Фоанта, - Ты будешь спать со мной вместе?».
Девушка вздрогнула. Спать. Вместе. С ней. С амазонкой. С ней. Вместе. Спать…
Фоанта стояла перед ней. Высокая, широкоплечая и широкобедрая, со спелой грудью и аккуратной, как у некоторых сабинянок, шапочкой каштановых волос. Сильная…Илоне не довелось увидеть ее в битве, но девушка знала, что даже такие опытные агешки, как Тамара и Ника, считали ее смертельно опасной…
Спать. Вместе. С ней…
Илона шумно сглотнула слюну:
- Скажи, Фоанта, я вправе отказаться?
- Конечно! – широко улыбнулась женщина.
Илона удивилась своему ответу, который услышала как бы со стороны, извне себя:
- Тогда я…буду…с тобой!
************************************************************************************
Они лежали под одним тонким покрывалом. Обе обнаженные, и каждой казалось что тело соседки горит огнем, как в лихорадке… Перед сном Илона спросила, будет ли Фоанта ее связывать. «А что, разве сабинянки любят спать связанными?» - усмехнулась в ответ женщина и подставила к ложу глиняную плошку с водой – на случай, если Илоне захочется попить. На ночь амазонка оставила гореть только одну лампадку, самую маленькую.
Илона лежала на боку, спиной к амазонке. Она не могла заснуть. События дня мелькали перед ней, как искры в глазах…Солнечное утро, приготовления к бою…Еленка протягивает ей маленький нож, прижимается грудью к груди, нежно целует в губы…Юные девушки-сабинянки первыми рвутся в атаку, но Наташка просит их прикрывать рослых агешек, оберегать от ударов в упор, на которые так горазды амазонки… Она хочет быть в паре с Тамарой, но та, гладя ее плечи, говорит что привыкла быть рядом только с родной сестрой…Вот солнце озаряет лучами луг и перелесок, отражается от клинков, щитов и пряжек… Начинается битва, отважная Аташша поражает двоих амазонок подряд…Потом – круговерть, адская неразбериха! Она бросается, очертя голову на амазонку, светлую красавицу…И вдруг – град ударов! Боль! Дышать…Еще удары…В живот, в низ…Падение…Амазонка сверху…Выкручивает руки, суставы взрываются болью…Она беспомощна…Еленка, где же Еленка?!
Вдруг Илона почувствовала прикосновение. Мягкие, горячие пальцы дотронулись до ее плеча. Остановились, словно задумавшийся путник…Потом пошли, покатились по спине, по глубокой, твердой мышечной впадине…Разошлись веером на ягодицах…Илона поневоле напрягла зад…По коже пошли мурашки…Она ласкает…Ласкает меня….Меня ласкает амазонка!!!
И вдруг Илона застонала. Тихо и протяжно. Потому что ей стало хрошо, и это хорошо не зависело от того, кто рядом – амазонка, сабинянка, скифка, тагарка с солнечным оберегом вокруг пупка…Да будь тут хоть адская ламия с ослиной головой – ей так хорошо, как…как…было только с…или нет…Мысли Илоны путались, а руки Фоанты уже обхватили ее, кисти оказались спереди…Грудь…Грудь…Да…Женщина осторожно, как драгоценные сосуды, взяла в руки обе маленькие груди сабинянки. Илона охнула, звук рвался откуда-то из самой глубины тела, из живота, из туго напрягающегося женского низа…А к уху девушки прикоснулись теплые, чуть влажные губы:
- Илона…Илонка…Ты..Мне…Ты…Так…Нравишшшься…
Снова охнув, еще глубже и протяжнее, сабинянка медленно-медленно развернулась, лицом и грудью к Фоанте. Амазонка смотрела на нее широко раскрытыми глазами, влажными и какими то…Какими то просящими… И медленно приоткрыла рот…Мелко дрожа от волнения, Илона тоже разомкнула губы…И придвинула к губам Фоанты…Копируя движения амазонки, девушка тоже стала ласкать крупную, тугую грудь женщины – сначала робко, но почувствовав реакцию, начала вертеть и сжимать пальцами ее большие темные соски… Теперь они дрожали обе, и сабинянка, и амазонка…
Покрывало было сброшено. Два загорелых тела сплелись воедино – гибкое девичье, сохранившее отчасти еще детскую хрупкость и угловатость…И другое, щедро отлитое природой и отточенное упражнениями, тугое и сильное тело женщины… Маленькая грудь Илоны слилась с тяжелой грудью честно кормившей матери…Руки – мотыльки, руки – птицы, они порхали по извивающимся в истоме спинам, по дрожащим плечам, они дарили ласку бедрам, коленям, всему, до чего могли дотронуться…
Они молчали. Нет, не молчали! Они стонали, ахали, Илона иногда издавала сдавленный писк, а Фоанта – урчала, как ластящаяся к хозяйке кошка… Но они не говорили. Почти не говорили.
А когда говорили – то изумлялись словам, вылетавшим из их уст. Это были слова…Уже не просто взаимного наслаждения. «Я люблю тебя…» - кто первой произнес это? Илонка? Нет, все-таки Фоанта. Но и юная сабинянка тоже иногда выдавливала томительным стоном, зовом…То же самое… «Я люблю тебя!»
Иногда они, как по команде, несколько отдалялись…Просто они одновременно испытывали желание чуть-чуть перевести дух после глубоких, выпивающих весь воздух, поцелуев…И полюбоваться друг дружкой – гибкими, разгоряченными телами, сияющими лицами…В такие минуты Илона начинала ласкать грудь амазонки, а Фоанта – гладить живот девушки…Они без слов поняли, у кого какие места и местечки наиболее восприимчивы. Сабинянка ощущала, словно это была она сама, как женщина вспыхивает от простых даже прикосновений к соскам и широким, в пупырышках, венчикам грудей…А Илона просто таяла, растворялась в собственном блаженстве, когда амазонка ласкала ей пупок…
Потом руки Фоанты пошли ниже…Бедра сабинянки стали дрожать, ее рот распахнулся, но был тут же прикрыт поцелуем…
А потом, намного позже, уже расслабленные, лежащие пластом и счастливо держащиеся за руки, они снова расслышали крик птицы.
Но это была уже не сова, а петух.
*************************************************************************************
- Ты знаешь, что это такое?
Фоанта и Илона сидели на траве возле палатки. Они уже успели искупаться и принять легкий завтрак. Солнце поднялось над частоколом скал и озаряло лужайку пока что ласковыми, не палящими, лучами.
- Да, Фоанта. Это свирелька.
- А знаешь, как с ней обходиться?
- Пожалуйста, дай мне ее…
Амазонка протянула девушке связанные жилками тростниковые трубочки, одна другой меньше. Илона, поправив волосы, задумчиво посмотрела на инструмент…Затем поднесла к губам…И Фоанта услышала мелодичную, красивую трель. Не просто набор приятных уху звуков, а именно отрывок настоящей музыки, под которую можно петь, танцевать, идти в бой… Карие глаза амазонки широко раскрылись от удивления:
- Ты училась играть на флейте Пана???
- Я…Нет, не училась…Просто я…почувствовала…Я стала дуть, прикрывать дырочки пальцами…И одновременно вспомнила…Что играют у нас на Празднике Большого Солнца…Вот у меня и получилось!
Илона радостно улыбалась, на щеках проступили глубокие ямочки.
- А эта вещь тебе знакома?
- Кончено! Это цитра…Только у твоей на одну струну больше…
- А на ней ты тоже сможешь что-то сыграть?
- Попробую…
Девушка ласково, словно живое существо, потрогала инструмент. Бесшумно пробежалась по грифу узкими пальцами. Затем села себе на пятки, положила цитру на колени…И едва ее рука дотронулась до струн, как по коже Фоанты побежали мурашки, точно так, как минувшей ночью. Сабинянка не просто умела играть на цитре. И не просто играла хорошо…Она играла божественно, намного лучше ее самой! Илона перемежала стройное течение мелодии с неожиданными, но гармонично вплетающимися в ее ткань импровизациями. Амазонка смотрела на нее, как пораженная громом. Когда Илона закончила музицировать, Фоанта взяла ее за плечи и прижала к себе, едва не сломав хрупкий инструмент. Наградив девушку поцелуями, она сказала:
- Ты ошеломила меня…Илона…Любимая Илона! Теперь я недостойна целовать тебя…
Сабинянка улыбнулась:
- Почему же? Я тебе уже не так нравлюсь?
- Нет, что ты…Не поэтому! Просто я недостойна целовать ту, которую поцеловали Боги!
Сабинянка удивленно вскинула брови, а Фоанта объяснила:
- Своих избранников и избранниц при рождении на свет Боги незримо целуют…Поцелуй в лоб делает мудрой, в грудь против сердца – отважной, а в уста – такой как ты…
- Какой же?
- Вдохновенной…
Несколько минут они сидели в полном молчании. Где-то в синей вышине раздавались трели жаворонка. Ветер, становящийся из теплого жарким, колыхал сиреневые соцветия кипрея. Илона задумчиво кусала травинку. Новые чувства ошеломляли девушку. Сначала – ночь любви с амазонкой, ласки и признания…Теперь – слова о ее божественном предназначении…
Молчание прервала Фоанта. Обняв девушку за плечо, она спросила тихим голосом – умеет ли Илона слагать стихи, вить нити сказаний, красиво и достоверно излагать события. Спросила – и поняла, что ответ она знает заранее. Сабинянка сказала, что этому ее никто не учил, но юные девушки-сабинянки заслушивались ее песнями и рассказами у костра…
Фоанта подперла ладошками свои округлые щеки «Скажи мне, Илона…- а ты смогла бы спеть мне песню…Любую! Или прочитать сказание…Или стих…Мне…Для меня…». Глаза амазонки подернулись поволокой томления. Было видно, что она желает слушать девушку, причем желает так же, как ночью желала любить ее. Их глаза встретились. Вопросительно-молящий взор Фоанты… А Илона смотрит задумчиво…И отрешенно.
Сабинянка ответила:
- Да, я спою тебе песню… Точнее, сложу ее тебе и для тебя. Только не сейчас…Вечером…
- Сегодня вечером?
- Да, сегодня.
************************************************************************************
Фоанта, любовь моя, о Фоанта!
Имя твое песнею рвется с губ,
Облик твой солнцем сияет!
Тело твое, о Фоанта, сильное и благородное,
К нежности стоном взывает!
Смуглую грудь твою, о Фоанта!
Боготворю, как женщины гордость,
Глаза твои углями жгут
Сердце мое, любовью кипящее,
Тает оно под взором твоим!
Сильна ты плотью смуглой,
Сильна горячей и щедрой душой,
Отважна, великолепна моя Фоанта,
Гордятся тобой подруги восторженно,
Когда в наготе ты вступаешь в бой!
Но обуглится сердце мое, о Фоанта,
И глаза потухнут, слезами истекши,
Если пойдешь ты на сабинянку,
Если нашу агешку статную
Вызовешь драться, копьем потрясая!
Нет, не выстоять тебе, о Фоанта,
Не выиграть священный «а-геш»,
Да, ты сильна и вынослива,
И многоопытна в битвах,
Но сабинянку не одолеешь!
Я не хочу говорить про это!
Я не хочу, чтобы это сбылось!
Чтобы Фоанта, любимее всех любимых,
Билась от боли предсмертной,
В отчаянии последних слез…
Илона закончила петь и отложила цитру. Фоанта молчала. Где-то за пологом шатра мирно скрипел сверчок. Амазонка смотрела на девушку расширившимися глазами…как смотрят на нечто ужасное…но при этом не могут оторвать взора.
Илона облизнула губы:
- Что ты сделаешь теперь со мною? Убьешь?
- Нет, не убью…
- А что же тогда?
- Я подумаю
************************************************************************************
Артибида, невысокая гибкая блондинка 19 полных лет, выступила в стражу после восхода луны. Ночи стояли теплые: на плечах амазонки был наброшен короткий плащ, стройные ноги обвивали ремешки сандалий. Как большинство молодых амазонок, Артибида носила обтягивающий набедренник, идущий между ягодиц узкой стрункой, и прочный боевой пояс с медной пряжкой и ножнами кинжала. Но основным оружием девушки был короткий, но прочный и тяжелый дротик.
Артибида не первый раз несла стражу – она предусмотрительно отошла подальше от лагеря, поднялась на холм, но остановилась не на его лысой вершине, а спустилась чуть ниже на обратную его сторону. Под ледово-серебряным лунным сиянием отсюда хорошо просматривалась река и караванный путь… Артибида отошла с торной тропы в заросли орешника, чтобы, оставаясь незаметной, видеть основной подход к становищу.
Луна плавно занимала свое место не небосклоне, деревья стали отбрасывать тени. Артибида расположилась почти в полной темноте, встав на одно колено и опираясь на древко дротика. Вдруг она услышала слева от себя, в густой осоке, какой то шорох…Медленно и плавно, не издавая ни малейшего звука, девушка покралась…Нет, скорее поплыла, словно в густой жидкости, ориентируясь на шорох…И у подножья кряжистого орехового куста увидела ежа. Зверек, пыхтя и переваливаясь, выходил на ночной промысел.
Артибида невольно улыбнулась…И тут же ее горло словно сдавило клещами, голова запрокинулась назад. Под левой грудью амазонка почувствовала острый, холодный укол… И ее тело взорвалось болью, ударившей в глаза…
На сизой от лунного цвета траве лежала молодая амазонка. Ее глаза были прикрыты, губы застыли в улыбке, и ниточка крови едва заметно сползала из уголка рта. Она лежала недолго. Гладкие загорелые руки схватили ее за лодыжки и поволокли в кустарник.
*************************************************************************************
Полиника, пошатываясь, вышла из палатки. Ее полностью голое тело белело под лунным светом, словно выточенное из мрамора. Длинные светлые волосы амазонки были спутаны.
Позевывая и почти не открывая глаз, Полиника побрела к деревьям, чтобы сделать то, что делают даже самые красивые и горделивые амазонки… Зайдя за три сосны, растущие из одного корня, она собралась присесть…И тут же рот Полиники был зажат чьей-то горячей, чуть влажной ладонью. Два острия уткнулись в ее тело: под левый сосок и в ямочку пупа.
Полиника широко раскрыла глаза. Сабинянки! Две плечистых, полностью нагих женщины, зрелых годами, прислонили к ее телу копье и короткий меч, еще одна, незримая, зажимала ей рот, а другую руку держала на горле. Полиника услышала ее хриплый шепоток прямо в ухо:
- Сейчас ты будешь говорить, сука. Говорить тихо! Чуть повысишь голос – заколем, как скотину. Скажешь шепотом – будешь жить…
Ладонь сабинянки медленно отпустила ее рот.
- Где Илона?
- У Фоанты….
- Где эта Фоанта?
- Самый дальний шатер…Вон тот…В стороне от других…
И тут же два острия пронзили ее дрожащее тело.
************************************************************************************
Она не могла пошевелиться.
Она лежала, словно распятая.
Одна сабинянка прижала к постели ее разведенные локти, для верности давя коленом в грудь.
Она стонала от боли. И от собственного бессилия. Глухо, сквозь зубы.
Другая сабинянка, рост и стать которой выдавали опытную агешку, растянула циркулем ее ноги, столь же плотно прижимая согнутыми коленями.
А третья приставила наконечник копья ей пониже груди. «В солнечное сплетение. Точно туда.» - отрешенно подумала амазонка.
- Ты Фоанта?
- Вы не ошиблись.
- Где Илона?!
- Ее здесь нет. И больше не будет.
- Что ты с ней сделала?! Что??!!
- Отпустила.
|
|