GirlFight.ru - Сайт Женских Единоборств - ТУРНИР В БОЙТАТЕ. ТРЕТЬЕ КОЛЬЦО.

Третье Кольцо – поединки на мечах, до сдачи или смерти.

- Может, в этот раз ты все же откажешься от участия? – Ритта приняла боевую стойку, выставив одну ногу вперед, слегка согнув колено и вытянув перед собой руку с маленьким кулачным щитом; правую руку, сжимающую стебель степной травы, имитирующий меч, она держала локтем у бедра, - меч – это уже не игрушки… Здесь будут не только колоть, но и рубить, Аталида. За оставшееся время я ничему тебя не научу, учиться надо было с детства…
Аталида, старательно повторяя стойку подруги, лишь фыркнула:
- Не забыла ли ты, как я побила Папиллу – не самого слабого участника турнира? – улыбнувшись, спросила юная воительница, - тебе это ни о чем не говорит?
- И о чем это…
- Да о том, - перебила нетерпеливая девчонка, - что я – Отмеченная Богами! Меня берегут в бою силы, которые выше стали в руках противника!
Ритта неодобрительно покачала головой.
- Ты слишком мала, подружка, чтобы заявлять такое, - скептически сказала тагарка, - я знаю многих бойцов, переживших десятки сражений – и никто из них не смеет говорить подобное о себе. Я бы не стала надеяться на такую милость Богов…
Глаза Аталиды сузились, а губки на мгновение дрогнули – лишь на небольшое мгновение, так что Ритта не заметила этого.
- Ты не веришь мне? – с придыханием спросила Аталида.
- Девочка, - хмыкнула Ритта, - тебе просто вскружила головку милость правительницы… На самом деле ты как воин… Извини, но ничего особенного… - с этими словами Ритта сделала молниеносное движение, и стебель-меч скользнул по горлу не ожидавшей этого Аталиды, - не представляешь. Тебе просто везло на протяжении двух кругов, но твоя удача не бесконечна – помни об этом.
- Ты… ты мне не веришь! – крича, повторила Аталида, - что ж, я покажу тебе, на что способна… Ты еще больше утвердила меня в мысли выйти завтра на арену! И не отговаривай!
Ритта лишь тяжело вздохнула.
- Как знаешь… - тихо сказала она, - просто… просто ты стала для меня небезразлична… Я не хочу, чтобы тебя зарезал какой-нибудь подонок, понимаешь?
- Я сама кого хочешь зарежу, - гордо вскинула носик девчонка.
- Хорошо, - снова вздохнула тагарка, - но тогда пообещай мне одну вещь.
- Какую?
- Сначала пообещай.
- Ну… обещаю.
- Завтра перед состязаниями нам всем предложат оружие на выбор – любое, какое захочешь. Любой щит и любой меч, - сказала Ритта, - так вот, обещай мне взять галльский щит, закрывающий с макушки до пят, и самнитский гладиус – это оружие идеально тебе подходит.
- Зачем мне такой большой щит? – удивилась юная воительница, - он же наверняка очень тяжелый…
- А ты не бегай с ним, - ответила тагарка, - просто, когда устанешь, слегка согни левую ножку, правую поставь назад – вот так (Ритта показала нужную стойку) – а щит поставь на землю перед собой и слегка наклони верхний край на себя. Тогда никто тебя из-под него не выковыряет, можешь быть уверена – только успевай поворачивать его к противнику. Так ты останешься жива, вымотаешь соперника, а когда он потеряет бдительность и попытается навалиться на щит всей массой – заколешь его гладиусом.
- Как я понимаю, - язвительно улыбнулась Аталида, - для этого надо, чтобы противник все-таки попытался навалиться на щит, а ведь он может и не сделать этого…
Тагарка фыркнула.
- А как я понимаю, до этого круга дошли только более-менее опытные бойцы, - ласково сказала она, - а эти бойцы знают, что против галльского щита есть только один прием – толчок всем корпусом в щит. Галлы с их длиннющими мечами, лишенными к тому же острия, не могут ничего противопоставить этому приему – но ты с коротким гладиусом легко справишься с тем, кто попытается применить такой опыт.
- Сложно все это…
- Помни – ты обещала, - строго сказала Ритта, - и еще: это – твой единственный шанс выжить…

Ритта сидела на зрительской трибуне и кусала пальцы. Жребий сегодня был неблагосклонен к ней – Аталиде выпал противником… Папилл. Когда сабинский воин узнал о том, что сойдется с победительницей его дочери, боевой крик, в котором смешались кровожадность и радость победителя, вырвался из его горла. И сейчас Папилл стоял на арене, гордо потрясая своим оружием. Воин воспользовался правилом, разрешающим брать вместо щита нож – и сейчас в его левой руке блестел короткий широкий кинжал «пугио» - оружие «заклятых друзей» сабинян, римлян. Глаза Риты расширились от ужаса, когда она увидела, в каком вооружении вышла Аталида – она начисто проигнорировала собственное обещание Ритте, и вместо галльского щита взяла крохотный кулачный щиток с кольцом для излома вражеского клинка – оружие, требующее очень умелого обхождения! Сама Ритта пользовалась в одиночных схватках именно таким щитом, но юная воительница, она же вчерашняя пастушка, явно не смогла бы владеть им на таком же уровне. Правда, мечи у обоих противников были одинаковыми – римские гладиусы с коротким колющим клинком.
Папилл демонстративно громко рассмеялся, когда увидел вооружение соперницы. Затем он поднял глаза к трибунам, осмотрел их, и, найдя Ритту, сказал:
- Эй, тагарка! Это ты привела на турнир эту мелкую шлюшку? Отвечай!
Ритта кивнула:
- Только не шлюшку, а ту, кто отрежет твой слишком длинный…длинный язык, лысое пугало!
Папилл снова заржал.
- Ритта! – крикнул он, улыбаясь, - я слишком давно знаком с тобой, чтобы обижаться на столь столь почтенную особу! Я даже готов предложить тебе выбор. Либо я убиваю эту шлюшку, либо развлекаюсь с ней в конце боя – выбирай! Не поверишь, но моя дочь сама предложила второй вариант!
Ритта закусила губу. Конечно, можно было ответить в том духе, что, мол, «лучше побереги яйца, наглый осел», или «сначала доживи до конца поединка, старый дьяблис», но тагарка слишком хорошо знала боевые качества сабинского ветерана.
- Папилл, - сказала она дрогнувшим голосом, когда воин уже повернулся к ней спиной, - она совсем еще девчонка… молоденькая и глупенькая… ну… - при этих словах возмущенная Аталида открыла было ротик, чтобы возразить старшей подруге, но ругательства словно застряли у нее в горле.
- Я понял тебя, Ритта, - улыбнулся сабинянин, обнажая редкие зубы, - не бойся, этот рассвет не станет для шлюшки последним!

Наконец раздался сигнал к началу боя. Папилл с боевым криком атаковал первым, целясь мечом в низ живота девушки, а ножом – нанося размашистый, режущий удар на уровне бровей Аталиды. Если бы удар ножом достиг цели, глаза храброй девушки были бы залиты кровью, и она не смогла бы нормально вести бой. Но Аталида просто отпрыгнула назад, и «вилка» Папилла пропала втуне. Папилл продолжил атаку, сделав резкий выпад мечом в грудь девушки, Аталида отбила меч ударом кулачного щита и сама перешла в контратаку, сделав шаг вперед и сделав колющее движение гладиусом, направив острие в живот воина. Папилл резко, не меняя позы, ударил головкой рукояти кинжала по кисти Аталиды, сжимающей меч. Девушка закричала и скривила гримаску боли, но меч не выпустила – хотя на секунду рука ее ослабла, и острие меча начало «плясать». Аталида, рассерженная таким оборотом, двинула кромкой щита в лицо сабинянина – тот, сохраняя переднюю атакующую стойку, не смог отразить или уклониться, и в итоге через секунду вынужден был, тряся головой, отскочить далеко назад, выплевывая выбитый зуб. Меч Аталиды прочертил след совсем рядом с его грудью – теперь Аталида активно атаковала, правда, не очень умело пытаясь рубить не предназначенным для этого гладиусом. Следующим движением Папилл попытался принять защитную стойку, но новый взмах меча юной воительницы заставил его с проклятьем снова отпрыгнуть назад. И тогда Аталида, вспомнив совет Ритты, ударила воина в яички ногой как раз в тот момент, когда Папилл только принял равновесную стойку. Удар получился несильным – вектор удара совпал с движением самого Папилла – однако достаточным, чтобы воин, охнув, слегка присел, сдвинув колени. Оба оружия, однако, ветеран держал в защитной позиции, не теряя самообладания.
- Что, хозяйство болит? – хохотнула Аталида, подпрыгивающей походкой кружа перед соперником, - а сейчас я его вообще отрежу! – с этими словами воительница сделала очень глубокий выпад вперед, целясь острием в низ живота сабинянина.
Но Папилл был слишком опытным воином, чтобы, даже несмотря на боль, прозевать столь неуместный в данной ситуации прием. Когда рука Аталиды, сжимающая меч, приблизилась к цели – Папилл просто опустил обе вооруженные руки вниз, с силой ударив лезвием меча по участку клинка Аталиды, прилегающему к рукоятке, а кинжалом полоснув по правой кисти воительницы. Меч выпал из руки Аталиды, жалко звякнув о камешек на поверхности Арены, а сама воительница застыла с расширенными от ужаса глазами – в такой стойке она была практически вся открыта для атак сабинянина. Папилл, следуя боевому инстинкту, уже направил меч в живот Аталиды, а кинжал вынес для режущего удара в шею сопернице – и смертоносная сталь уже летела к цели под аккомпанемент визга бывшей пастушки, когда ветеран вдруг вспомнил о своем обещании. Будучи уже не в силах остановить смертельное движение, сабинянин изменил его вектор – кинжал полоснул Аталиду по плечу, а меч врезался в живот воительницы не острием, а выступом гарды. Аталида схватилась за ушибленное место правой рукой, а левой рукой с щитом закрыла порез на плече, при этом согнувшись и слегка присев, как недавно ее соперник. Слезки потекли по ее щекам, и всхлипы дали знать сабинянину, что воля к бою у девушки сломлена. Папилл с улыбкой занес меч за левое плечо – словно готовясь рубануть – и действительно нанес рубящий удар, но не лезвием, а клинком плашмя в скулу Аталиды. Девушка с плачущим криком свалилась влево, жалко перебирая ногами – вид у нее был такой, будто она собирается полностью спрятаться под маленький кулачный щит.
- Что, шлюшка, неужели больно? – издевался Папилл, нанося короткие пинки ногами по бедрам и ягодицам Аталиды, причиняя не столько боль, сколько унижение, - погоди, сейчас я попробую сделать тебе приятней… Аталида только плакала от унижения и не могла ничего с собой поделать.
Сабинянин перевернул ногой девушку так, что она оказалась лежащей на спине и с широко раскинутыми ногами.
- Надеюсь, ты не девственница, - сказал воин, - кровищи мне на сегодня хватает и без того…
Воин положил оружие так, чтобы в любой момент до него дотянуться, подобрал и выбросил далеко от себя гладиус неудачливой соперницы, а сам опустился на колени между ног девушки. Крики зрителей – одобрительные со стороны мужской аудитории и по большей мере протестующие со стороны женской – звучали для сабинянина музыкой. Однако… Однако 30 с лишним лет походов, травма, полученная несколько минут назад, и, наконец, довольно жалкий вид девушки (заливающаяся слезами, заходящаяся плачем и с огромным фиолетовым синяком на пол-лица) сделали свое дело. Простояв так в течении двух минут и не добившись более-менее устойчивой эрекции, Папилл плюнул, и, обращаясь к хохочущей аудитории, произнес:
- Я воин, а не жеребец-производитель! А у воина всегда найдется вещь для такого дела!
После чего сабинянин снова взял в руки собственное оружие. Осмотрев меч, воин развернул его лезвием к себе… и рукоятка гладиуса глубоко вошла во влагалище Аталиды. Девушка закричала еще сильнее и потянулась к гениталиям, но кулак Папилла, врезавшийся ей в живот и причинивший невыносимую боль, заставил воительницу остановить руки, не доведя их до нежного женского местечка. Сабинянин грубо перевернул девушку на живот, так что рукоятка меча, изменив свое положение, заставила девушку поджать под себя колени, приподняв таз. Тогда Папилл взял кинжал, и вставил его рукояткой в задний проход поверженной соперницы так же, как до этого меч – во влагалище. Довольно крупная головка рукояти, проходя нежный анус девушки, заставила ее закричать от невыносимой боли, а затем просто отключиться – то ли от ужасной боли, то ли от не менее ужасного унижения. Девушка жалко свернулась калачиком на траве арены, и торжествующий сабинянин поднял руки в знак победы.
А на трибуне Ритта склонила лицо вниз, закрывая глаза ладонями и скрипя зубами – Папилл выполнил свое обещание, но все же обошелся с юной пастушкой слишком жестоко… Впрочем, главным было то, что девушка жива, и не погибнет в следующем туре состязаний.

Следующим боем был бой фракийки Ирины и здоровенного германца. Ирина вышла, гордо поправляя роскошную гриву волос, держа в левой руке традиционный фракийский щит – небольшой, плетенный из гибкой, но практически непробиваемой лозы – а в правой руке – страшное оружие фракийцев – ромафайю. Ромафайа представляла собой меч на длинной, в пять ладоней, рукояти, с немного загнутым вперед узким клинком. Заточка была только на передней стороне клинка, так что весь меч ассоциировался у оседлых соседей фракийцев с серпом, только немного распрямленным и очень большим. Такой меч был практически бессилен против доспехов, но бездоспешного воина он просто разрезал пополам – а большинство соседей фракийцев, как и сами они, доспехов, как правило, не носили. Германец, весь заросший густым рыжим волосом, вышел с традиционным германским оружием – мечом-скрамасаксом и небольшим деревянным щитом, обшитым шкурой волка. Скрамасакс – оружие, давшее имя самому известному племени германцев (саксам), представлял собой короткий широкий тонкий клинок с односторонней заточкой – скорее тесак, чем меч. Рукоять скрамасакса была рассчитана как под двуручный, так и под одноручный хват. Воин по-звериному рычал и бешено вращал глазами, усиливая сложившееся о германцах как законченных дикарях мнение. Размерами германец был просто огромен, напоминая не человека, а великана. Он был выше соперницы на полторы головы.
Когда бой начался, германец ринулся в атаку, но фракийка как-то небрежно и даже брезгливо взмахнула своим страшным оружием перед самым лицом великана, и воин был вынужден остановиться. Фракийка немедленно нанесла удар, целясь в шею германца – но тот успел развернуть корпус и одновременно поднять левую руку, так что ромафайа натолкнулась на щит. Меч германца мелькнул в опасной близости от груди фракийки, но та успела уклониться. Противники снова разошлись на пару шагов, и теперь кружили, пытаясь найти слабое место друг у друга. Германец атаковал фракийку в ноги мечом, нанося режущий удар под колени, но Ирина сумела отпрыгнуть назад, и в то же движение ударить мечом великана сверху, прорезав правое плечо. С громким воплем воин схватился за прорез, одновременно распрямляясь – и тут же пожалел об этом. Ловким движением Ирина сумела подцепить ромафайей яички германца и дернуть меч на себя. Звериный вой огласил арену, и гигантский воин рухнул на колени, сдвинув бедра и закрывая руками гениталии. От болевого шока он уже не мог продолжать бой, а ранение было на самом деле настолько серьезным, что являлось практически смертельным. Германец нелепо скрючился на траве арены, конвульсивно подергал ногами – и испустил дух. Ирина гордо поставила ногу на поверженного великана, и приветствовала трибуны, подняв вверх оружие.

А вот самой Ритте противницей досталась египтянка 30 лет, Сепхет. Египетское происхождение выдавали темно-красные глаза и форма носа, характерные только для хамитов, и полностью выбритое тело воительницы. «Есть четыре расы разумных двуногих», - вспомнила Ритта рассказ знакомого египтянина, - «это: люди, ливийцы, нубийцы и азиаты. Люди отличаются полным отсутствием волос на теле…» Несомненно, перед тагаркой стоял именно «человек». Египтянка прикрывалась прямоугольным щитом из гиппопотамовой кожи, а в руке сжимала национальный меч – кхопеш. Некий гибрид сабли и ятагана, сделанный из бронзы и заточенный, как скальпель. Ритта же выбрала для поединка кулачный щиток, похожий на тот, с которым сражалась Аталида, и акинак – узкий тонкий колющий клинок, распространенный как среди скифов, так и среди тагарских воинов.

Первой атаковала египтянка, нанося рубящий удар сверху и целясь в плечо Ритты. Тагарка отошла на полшага назад, и лезвие пронеслось мимо, с низким свистом рассекая воздух в нескольких ладонях от Ритты. Пока египтянка поднимала меч для следующего удара, тагарская воительница быстро, по-кошачьи, прыгнула вперед и попыталась уколоть соперницу акинаком в живот, но острие меча встретило кожу щита египтянки. Тогда Ритта оперлась ногой в щит Сепхет и толкнула соперницу от себя, и египтянка отлетела на два шага назад. Чтобы сохранить равновесие, она немного приподняла щит… и немедленно получила пальчиками ноги в верх женского местечка – Ритта быстро сменила ударную ногу и нанесла такой удар. «Сет…»- прошипела египтянка, сжимая бедра, и слегка приседая, но при этом пытаясь сохранить боевую стойку. Ритта подошла к ней пружинящей походкой, слегка нагнулась, разворачиваясь влево. И египетская девушка «повелась» на приманку: ятаган снова обрушился сверху… попав в точно подставленный зазор между поверхностью щита и немного нависающим над поверхностью внешним кольцом-ободом. Собственно, кулачный щит имел такое кольцо-обод только для одной цели, для какой его и использовала сейчас Ритта. Резко развернувшись, она дернула щит в сторону, и бронзовый клинок с лязгом лопнул пополам. Опешившая египтянка застыла на месте, когда поняла, что лишилась оружия, поэтому следующий удар тагарки – противовесом акинака в висок – она пропустила. От такого удара она свалилась на землю правым боком, выпустив из левой руки щит. Следующий удар Ритты – ногой в подвздошье – оказался последним в бою: египтянка с резким выдохом, переходящим в стон, перевернулась на живот и отключилась. Ритта наступила на затылок поверженной соперницы в знак победы.

Красавице-амазонке Синтии повезло: ей достался довольно неумелый соперник из числа агрессивного молодняка. Синтия вышла с небольшим щитом, характерным для всех амазонок – пелтой, а в качестве меча выбрала греческий паразониум – меч с ромбовидным клинком, обычный среди ахейцев и эллинов. Парнишка же, видимо, руководствовался принципом «чем больше, тем лучше», поэтому, хоть он и не был галлом, вышел с галльским оружием – огромным щитом из буйволовой кожи на бронзовом каркасе и галльским длинным прямым мечом с закругленным острием. Такие мечи были настоящим ужасом римлян, пока Нума Помпилий, второй царь Рима, не придумал шлем с задними полями, закрывающими плечи – и теперь римлян начинали узнавать именно по таким шлемам. Синтия улыбнулась, увидев такое вооружение у противника – она-то прекрасно знала, что, во-первых, таким комплексом оружия могут хорошо драться только настоящие галлы, которые, как на подбор, были очень крупными людьми, а во-вторых, галлы при их врожденной беспечности не удосуживались нормально проковать клинок по всей длине, и поэтому, к удивлению своих врагов, в битве вынуждены были периодически выбегать из схватки, чтобы выпрямить клинок об колено. Парнишка, кажется, о такой особенности выбранного им оружия не знал. На трибуне Синтия заметила настоящего галла, которого легко узнала по заплетенным в косички усам, татуированному сверх всякой меры телу и волосам снежно-белого цвета (галлы специально обесцвечивали волосы) – галл громко возмущался тем, что такой заморыш взял знакомое ему оружие.
Синтия начла кружить по арене, всем видом показывая, что хочет зайти парнишке сбоку или сзади – чтобы щит не был преградой ее клинку. Парнишка первые две минуты вращался на месте, усердно подставляя щит на направление, с которого стоило ожидать атаки, однако затем вспомнил, что у него зачем-то есть меч, и сам перешел в атаку, размахивая клинком поверх верхней кромки щита. Меч в его руках выписывал восьмерки и петли, но довольно неумело. «Жалкое зрелище», - прошептала Синтия, но сделала вид, что боится, и стала отступать, пятясь задом. Парнишка попытался ускориться, чтобы настичь быструю и легкую соперницу, и перешел на бег. Тогда амазонка стала убегать от него, периодически оборачиваясь и показывая испуганное лицо. Иногда парень почти настигал ее, и галльский меч свистел всего в паре ладоней от прекрасного тела Синтии – но амазонке каждый раз удавалось либо уклониться, либо подставить щит. А затем она снова пускалась убегать от противника, который снова бросался за ней в погоню.
- Трусиха! – кричали некоторые зрители, - сражайся, а не бегай!
«Молодец, девчонка», - улыбнулась про себя Ритта, - «нечего сражаться с дверью, над которой только глазки торчат и меч летает. А вот если немного побегать…» Солнце пекло вовсю, заливая арену нестерпимым жаром, пот струился с обнаженных тел бойцов, и его капельки разлетались в стороны при беге. Неудивительно, что несильный от природы парнишка стал быстро выдыхаться, и все реже настигал соперницу, зато все чаще ставил щит на землю и отдыхал одно - два мгновения. Каждый раз при этом Синтия словно дразнила его, подбегая совсем близко и словно намереваясь пробить колющим мимо кромки щита. Когда парнишка в очередной раз остановился, чтобы поставить щит на землю, Синтия прыгнула, нанося удар в прыжке по верхней части щита, и щит ударил парня в грудь. Молодой воин, видимо, совсем потерял самообладание от такого, и, рыча что-то нечленораздельное, бросился на противницу, которая после удара в щит откатилась вправо и резко поднялась на ноги. Парнишка попытался сбить ее щитом – и сбил бы, будь он галлом. Однако его щит лишь встретился с щитом амазонки, и получившуюся ситуацию кто-то из зрителей метко назвал «бодающимися баранами» - соперники несколько мгновений просто стояли щит в щит и пытались перетолкать друг друга… Вернее, так думал парнишка и та часть аудитории, которая не обладала достаточным опытом. Через пару мгновений юный воин решил, видимо, свалить толчком амазонку на землю – и налег всем весом на щит. Синтия только этого и ждала – и быстро отпрыгнула назад. Воин грохнулся ей под ноги, уронив щит на землю – и тут же получил удар ногой сверху по затылку, да так, что врезался лицом в реверс щита. Крича от боли и пуская кровавые сопли, парень попытался подняться на ноги, но безжалостная Синтия снова повторила удар – причем несколько раз. После пятого или шестого удара парень прекратил попытки, и так и остался лежать на собственном щите. Синтия взяла его за волосы, приподняла голову поверженного соперника, и с размаху ударила плашмя клинком в переносицу, сломав сопернику нос. Затем она с презрением пнула еле шевелящееся тело в поясницу и с достоинством удалилась с арены.

Много боев было в Третьем круге, но одним из самых зрелищных был бой амазонки Охри и спартанского юноши. Спартанцу было не более 16 лет, однако он был спартанцем – и этим все сказано. Глаза убийцы, много раз видевшего страдания и смерть беззащитных илотов – ведь охота на не-граждан, илотов, была обязательным развлечением спартанской молодежи с двенадцати лет! Тело, несмотря на юный возраст, перевитое мышцами, пусть и не такими крупными, как у более зрелых воинов. Легкие, пластичные движения, даже не смотря на тяжеленный «беотийский» щит, подходящий гоплиту в фаланге, но слишком тяжелый для одиночного бойца... но не для спартанца. И, естественно, паразониум спартанского образца – с широкими крыльями клинка, чтобы при колющем ударе добавлялся режущий эффект. Колющий удар таким мечом приводил не только к проникновению смертоносной стали внутрь человека, но и разрезал мышцы, через которые проходил.
Охри же выбрала для схватки меч хеттской работы – стальной клинок, заканчивающийся не колющим острием, как у паразониума, акинака или гладиуса, и не рубящим скруглением, как у галльского меча или римской кавалерийской спаты, а многогранным ударным навершием, как на булаве. Собственно, хеттский меч был хорош именно этими двумя особенностями – сталью, а не бронзой или железом, и возможностью нанесения настоящих дробящих ударов. Правда, колоть им было невозможно – но амазонка учла и это, и ее левую руку украшал небольшой кожаный щиток... с умбоном в виде длинного трехгранного шипа, тоже явно стального. Такими щитами пользовались горцы Элама, когда носили пращу – ведь правая рука была занята метательным оружием, и сражаться оставалось только левой рукой.
Бой начался, и спартанец с криком «Арес!» попытался применить классическую схему, которой наверняка обучался в боевой палестре: щит в щит – глубокий режущий по левому бедру – добивающий снизу в голову. Но получился у него только первый шаг: с разбегу он врезался щитом в... ступни Охри – та прыгнула двумя ногами в щит соперника, причем попала в нижнюю треть щита. Щит ударил воина под колени, и тот немного согнулся вперед. Охри в этот момент вставала с земли кувырком назад – иначе она оказалась бы слишком близко к короткому клинку соперника. Немного кривясь от боли в берцовых костях («Ага!» - злорадно подумала Ритта, сидя на трибуне - «здесь голыми сражаются, так что никаких тебе поножей, мальчик»), спартанец, закрываясь щитом, приближался к стоящей на месте Охри. Охри внезапно прыгнула вперед, мимо щита соперника, и попыталась ударить мечом в правый бок спартанца – но тот молниеносно развернулся на месте, и головка булавы гулко ударила в бронзовый щит. Спартанец снова навалился на щит, рассчитывая сбить амазонку с ног – и на этот раз ему удалось это сделать. Охри была в неустойчивом положении, так что сильный толчок повалил ее на землю. Она приземлилась в положение «полулежа», опершись правой рукой за спину. Положение ее казалось аховым – меч спартанца уже был занесен для удара в грудь девушки, а ее собственное оружие надо было поднимать с земли и так долго подводить в боевую позицию... Но именно для такой ситуации Охри и взяла щит горцев. Кожа щита отразила удар спартанца, и через мгновение шип пронзил плоть воина чуть выше полового органа. Тонкая струйка крови брызнула из раны, и спартанец, завизжав от боли, словно женщина, стал нелепо «плясать» на месте, зажимая рану правой рукой, удерживающей меч. Однако он остался на ногах, и даже продолжил вести бой – во всяком случае, отразил щитом удар вставшей на ноги Охри. Затем юноша как-то справился с болью и принял боевую оборонительную стойку, хотя струйка крови стекала по его ногам. Охри, облизав губки, резко кувырнулась вперед-влево, оказавшись справа от соперника, и занесла меч над головой. Спартанец поступил по выработанной тренировками привычке, то есть попытался развернуть корпус и щит по направлению к угрозе... но дикая, непереносимая боль внизу живота, возникшая при этом движении, заставила его с криком согнуться пополам. Именно этого момента и ждала Охри – и оружие амазонки обрушилось на затылок спартанца своей «булавной» частью, дробя кости черепа. Спартанец моментально свалился к ногам победительницы – и невозможно было понять, жив он или мертв. Зрители неистовствали, приветствуя героиню, победившую столь грозного врага.

Однако гораздо больше аплодисментов и летящих на арену цветов в тот день заработала Гизелла, галльская девушка, младшая дочь правителя небольшого племени из земель бельгов. Галлы были единственным в Западной Европе народом, где женщины и мужчины были равны в воинских рангах – именно поэтому у галлов было так много женщин-воительниц. Конечно, женщины воевали у всех народов, но только у галлов они становились военными вождями. Именно такая судьба ждала бы Гизеллу, будь она старшей дочерью... но она была младшей, и ей оставалось либо сражаться в рядах воинов своего племени, либо искать славы и добычи вдалеке от дома – так она и оказалась на турнире. Гизелла обладала телом воина: сильные, рельефные мышцы, крепкая грудь идеально круглой формы с маленькими сосочками, лицо, как никакое другое близкое к понятию «строгая красота», ледяные синие глаза… Волосы девушка заплетала в две косички, спускающиеся на спину. Тело воительницы, по обычаю всех галлов, было обильно украшено татуировкой, призванной отводить стрелы врага. Плавные переплетающиеся линии, причудливо сходящиеся и расходящиеся, струились по ее мускулистым ногам, рукам, спинке, животику… Вокруг сосков и пупка линии образовывали причудливые спирали, а гладко выбритое женское местечко было оформлено в виде вертикального глаза. Несмотря на то, каким грозным воином она являлась, Гизелле было всего… 17 лет.
В первом круге Гизелла легко одолела неопытную девушку, буквально забив ее могучими кулаками в животик, так что в конце боя девчонку просто вырвало. Во втором круге она без особых проблем и церемоний загнала нож между ребер какому-то парню явно разбойничьего вида. А теперь, в Круге Третьем, она вышла в галльском вооружении – большой щит и длинный рубящий меч.
Ее соперницей стала местная девушка, выбравшая оружием небольшой щит и гладиус.
Так почему же зрители буквально искупали Гизеллу в восторгах? Да потому, что ее победа была просто молниеносной. Только что противницы стояли лицом друг к другу – и вот уже соперница Гизеллы лежит на земле, визжа, как поросенок и закрывая руками кровоточащее женское место, а галльская девушка с криком «Тар-р-раникс!» поднимает в триумфе руки, и с длинного меча капают на ее плечи капельки крови. Все просто – лишь только прозвучал гонг, меч Гизеллы оказался прижатым к верху интимного входа не успевшей отреагировать девушки, а затем лишь быстрое режущее движение клинка понадобилось галльской воительнице для полной победы.

Но изюминку Третьего Круга зрители увидели в конце. Девушка, родом из Бактрии – южной провинции Персии, граничащей с Индией, по имени Лейла. Танцовщица, еще на пиру удивившая всех невиданным в этих местах танцем живота. Темные, как смоль, волосы мелкими кудрями ложились на плечи и лопаточки девушки, черные глаза весело смотрели из-под насурьмленных бровей, небольшая, но плотная грудка хорошо сочеталась с тонкой талией и мускулистым низом животика… Сильные бедра и голени – результат долгих занятий танцами, позволяли Лейле очень быстро и легко передвигаться в бою. Оружием на этот круг бактрийка выбрала два кривых стальных кинжала с ярко выраженными режущими свойствами – бебуты. Противницей Лейле досталась греческая девушка из мелкой тавридской колонии, именем Аристиппа. Почти на голову выше бактрийки, с большой грудью и длинными ногами, она могла бы показаться красивой, если бы не чересчур большой рот и крупный даже для тавридского грека нос. Гречанка вооружилась легким щитом-пелтой и акинаком, явно подражая вооружению амазонок. Девушки были ровесницами – обеим исполнилось 18.
Когда прозвучал гонг, гречанка перешла в атаку, но взмах кинжала перед глазами остановил ее. Бактрийка использовала старинный прием – моментально поймала плоскостью клинка солнечный луч и послала его в глаза сопернице. Пока гречанка моргала, пытаясь избавиться от помех в глазах, Лейла подошла практически в упор, так что Аристиппа была вынуждена наугад с визгом помахать мечом перед собой. Лейле пришлось отойти на шаг назад. Гречанка восстановила зрение и перешла так, что солнце оказалось сбоку от сражающихся, никому из них не давая преимуществ, после чего атаковала, нанося колющий удар в живот танцовщице. Бактрийка с легкостью уклонилась, и правое предплечье гречанки полоснул один из кинжалов. Аристиппа взвизгнула, но тут же продолжила атаку, пытаясь уже из передней атакующей стойки ударить мечом снизу вверх, в голову ли шею Лейлы. Однако быстрая бактрийка и здесь сумела уклониться, причем снова с контрударом: на этот раз кровавая полоска появилась поперек животика гречанки. Порез не дошел до внутренних органов, разрезав лишь кожу и неглубоко – мышцы, но этого хватило, чтобы греческая девушка, крича от боли и закрывая живот щитом, отошла назад. Тогда перешла в атаку сама Лейла, нанося размашистый режущий по открытому бедру гречанки. Новая порция визга огласила арену, а сама Аристиппа упала на колени и согнулась, пытаясь закрыть небольшим щитом и живот, и бедра. Лейла подпрыгнула к ней, и изо всех сил нанесла удар коленом снизу под челюсть сопернице. Со стоном гречанка упала на спину, и бактрийка с торжествующим криком пнула ее одной ногой в пузырь, а затем, сменив ногу – в низок. Беззвучно хватая ртом воздух, гречанка выпустила оружие, потянулась к поврежденному местечку и замерла, не в силах продолжать бой. Победа досталась Лейле.