ТУРНИР В БОЙТАТЕ. КОЛЬЦО ПЯТОЕ. Ночь перед финалом
КОЛЬЦО ПЯТОЕ Ночь перед финалом
- Кто здесь?!
На стук в дверь Ритта отреагировала моментально. Одной рукой – выдвинула фитилек масляной лампы, прибавляя света. Другую – сунула под подушку и сжала пальцами рукоятку кинжала. Тело смуглой 35-летней брюнетки напряглось каждой клеточкой.
- Не волнуйся… Это я, Синтия….
- Синтия??? Зачем пришла?
- Поблагодарить тебя….
Голос амазонки был по-прежнему заливисто-высоким, но теперь звучал тихо, не очень уверено. Ритта пружинисто спрыгнула с кровати. Без кинжала. Она спала полностью голой – справедливо считая, что ночью тело должно расслабляться и отдыхать. Тагарка решительно отодвинула засов двери, впуская гостью в свою скромно обставленную комнату. Синтия вошла нерешительной походкой и остановилась, глядя в пол. Ее светло-золотистые волосы были свободно распущены на плечи, тело покрывала легкая свободная накидка, сколотая на плече на манер римской тоги. В руках амазонка держала небольшую шкатулку из сандалового дерева. «Это тебе, Ритта…» - почти прошептала Синтия и протянула коробочку. Темноволосая тагарка аккуратно открыла ее. Там лежали две изящные сережки из чистого золота в форме листочков молодого винограда…Те самые, которые сверкали в ушах Синтии во время их поединка! Ритта удивленно подняла глаза:
- Но ведь это твои украшения?
- Теперь они твои, благородная Ритта…
Карие глаза тагарки встретились с серо-голубыми. Синтия смотрела на нее спокойно, проникновенно, как-то виновато перетаптываясь на месте. Амазонка чуть улыбнулась, на ее упругих щеках образовались ямочки. «Когда я была побеждена тобой, - сказала она, явно затрудняясь с подбором слов, - то ничего не видела и не слышала…Но потом я узнала, ты сказала Томирис о вашей традиции, что вы… вы не добиваете беспомощных…Именно поэтому я стою перед тобой…Но у нас, амазонок, тоже есть обычай…Всё…Всё, что есть у побежденной и на ней во время схватки – достается победительнице…Эти серьги мне очень дороги потому что…Нет…Но теперь они твои, твои по праву амазонок…»
Ритта не спешила принимать дар. Но Синтия применила чисто женскую уловку. «Давай я одену их на тебя! – улыбнулась она чуть шире, - эти сережки должны гармонировать с твоей загорелой кожей и коротенькой стрижкой!». С этими словами она стала вдевать сережки в проколотые, но пустые мочки риттиных ушей. В один момент упругая грудь Синтии коснулась обнаженных сосков тагарки. Было слышно, как Ритта глубоко вздохнула…Теплая ладонь амазонки невзначай пробежала по ее спине, Ритта непроизвольно вздрогнула…Но приоткрыла губы…И была вознаграждена коротким, мимолетным поцелуем. Ритта успела почувствовать вкус дыхания Синтии – легкого, с каким-то мятно-полынным привкусом. «Ты нравишься мне, Ритта, - отпрянув, выпалила Синтия, - Да, мы принадлежим ко враждующим племенам. Да, мы жестоко сражались…Но…О, если бы ты знала, как мне не хватает таких подруг, как ты…Особенно – после гибели маленькой храброй Охри…»
Повинуясь непонятному порыву, Ритта сама поцеловала недавнюю соперницу в глаза, щеки и губы, Синтия прижала ладони к ее напрягшимся ягодицам, живот уперся в живот…Несколько секунд тишина прерывалась только неровным дыханием и тихими стонами… Затем амазонка отошла на шаг. Она запустила руку в складки своего полупрозрачного одеяния – и достала нечто, напоминающее ловчий силок, но сплетенный из драгоценных нитей, в том числе и отливающих золотом…Ритта поняла, что это миниатюрный поясок с узкой стрункой, вроде бы проходящей через промежность и с эфемерным кусочком парсианского шелка спереди. Хитро подмигнув ей, Синтия сказала: «Это тоже тебе, дорогая! Но уже не от меня, а от самой Томирис!». Ритта удивленно раскрыла глаза: «От Томирис? Вот уж не ожидала… Я отказала ей в удовольствии полюбоваться твоей агонией – и вдруг такая благосклонность…»
Ритта задумчиво вертела в руках драгоценную безделушку. Золоченые нити сверкали в отблесках масляного ночника. «Знаешь, Синтия, - сказала она, - я, пожалуй, верну Томирис этот подарок. После окончания Турнира, разумеется. Мне он не нужен – я сражаюсь обнаженной или в поясе, ведь прикрывать женское достоинство у наших воительниц не принято! Да и под одеждой я такого не ношу отроду…» Рука Синтии мягко взяла руку тагарки, задумчиво рассматривавшей подарок. Лицо амазонки приблизилось к ее лицу. «Это не просто подарок…» - взволнованно прошептала она. «То есть?» - встрепенулась Ритта. «Этот предмет мы, амазонки, зовем стренгос, а по-здешнему – это красивник. Томирис настаивает, чтобы вы с Ириной дрались в красивниках. И ставит условие…» - «Как, еще одно условие? Какое же?» - «А вот какое. Пока красивник на теле соперницы – ее нельзя лишать жизни. Ни в коем случае. Сначала полностью обнажить – и только после этого взять живот…»
Некоторое время Ритта молчала. Затем так же безмолвно, жестом, пригласила Синтию сесть на свое ложе – больше было просто некуда. Достала кувшин и две чаши, налила по глотку вина. «За нас с тобой…- сказала она, - И за удачу. За твою удачу…» Синтия игриво поцеловала край своей чаши: «Но прежде всего за твою, о благородная Ритта!». Тагарка насупилась. «Боюсь, мне удача не светит…- мрачно сказала она, - Видишь ли, я совершенно не привыкла драться в таких штучках…Красивник будет меня стеснять…А злобная Ирина явно воспользуется этим!». Синтия приобняла тагарку за плечо. «Милая Ритта! – жарко сказала она, - подарок этот от Томирис, но выбирала-то его я! Мой глаз точен, и этот стренгос идеально подойдет для твоего сложения. Давай-ка, примерь!»
Ритта снова поддалась искушению. Будучи голой, она одним ловким движением натянула на бедра поясок. Нижняя часть стренгоса плотно, но мягко облегла женское место тагарки, веревочка послушно поместилась между ягодиц. Синтия, не вставая, захлопала в ладоши: «Просто великолепно! Ты словно родилась в этом! Но вот только…Извини, милая Ритта…Но у тебя снизу слишком много оставлено волос, надо побрить их…». Взятая в оборот напористой амазонкой, Ритта не возражала. В ход пошла подогретая вода, плоский медный таз, мыльная пена и обсидиановая бритва. Синтия тоже разделась догола и принялась колдовать. Она хотела сделать Ритте совсем узкую струнку, «дорожку храбрости», принятую у амазонок. Но женщина воспротивилась – я же не девчонка 20 лет! – и в результате Синтия сделала так, чтобы черные, как смоль, нежные кудри просто были прикрыты стренгосом.
Что было потом…Что было потом, Ритта помнила как-то отрывочно. Как они целовались, целовались взахлеб, дрожа и постанывая, стоя грудь в грудь… Как упали на ложе, как сплелись их ноги, как сверху оказывалась то одна, то другая, как Синтия ни с того ни с сего смеялась, как она щурила свои прекрасные глаза и веселилась: «Надо же, и здесь мы боремся!». Как она сама стояла на коленках, чуть оседлав лежащую навзничь амазонку и вылизывала ей приветно выставленный живот, спускаясь все ниже…Как ей вдруг стало хорошо-хорошо, как ни с кем и никогда…И в тот же момент из приоткрытого рта Синтии выплеснулся вопль небесного экстаза…
… Но одно Ритта помнила хорошо. Помнила их прощание на рассвете. Лицо Синтии было сосредоточенным. Уже на пороге она обернулась и сказала: «Учти, Ритта…Ирина – злобная беспощадная тварь. Она будет делать все возможное, чтобы прежде всего раздеть тебя, снять или порвать стренгос. Ирине важно, чтобы ты оказалась голой…Сама понимаешь, почему… Я прошу тебя…Не уступай ей! Веди бой по-другому, прежде всего расслабь эту гадину, а уже потом делай, что хочешь…». Ритта погладила ее лицо:
- Я так и поступлю… Любимая…
Разместил: admin
|